— Сукин сын!

Мы с Винсом находились в здании Метро Джюстис Билдинг, когда он произнес эту фразу.

Мы были там, чтобы поддержать Уоллеса, который, вместе со своим сыном Карлосом, последние несколько месяцев жил с нами. Мы собирались войти в комнату, используемую Семейным судом для бракоразводного процесса Уоллеса.

— Достопочтенный судья Рейнольдс, — сказал я, проведя пальцем по табличке с фамилией и читая ее. — Я получаю воспоминания о посттравматическом расстройстве. И как только этот старый придурок еще жив, не говоря уже о том, чтобы находиться в зале суда?

Винс покачал головой.

— Уоллес будет приколочен к его половицам.

Я поискал глазами Уоллеса и его «акулу».

— Этот ебнутый судья Рейнольдс давным-давно разобрался с моим разводом, и уже тогда он был маразматическим трясущимся стариком. — Винс кивнул, вспомнив это, а я продолжил: — Судья Рейнольдс игнорирует законы штата и просто придумывает на ходу дерьмо. Алименты и пособие на детей должны начисляться после уплаты налогов, и даже при этом не превышать двадцати пяти процентов. Старый ублюдок нарезал их так, что после уплаты налогов со всеми выплатами, алиментами и хренью у меня едва оставалась четверть моих денег.

— Давай не будем забывать, Томми, что случилось, когда ты попытался оспорить его решения.

Мне было трудно не плюнуть на это конкретное воспоминание.

— Гребаный Рейнольдс засунул меня в жопу. Ни адвоката, ни апелляции, ни слушаний, ничего. Суд по семейным делам — это гражданское дело, поэтому «избрание меры пресечения» и «надлежащее судопроизводство» ни хрена не значат. Клянусь, у Рейнольдса должны быть фотографии всех остальных судей, трахающих овец в церкви, поскольку они позволили ему управлять Судом по семейным делам, как своим собственным маленьким королевством.

Винс тоже искал в толпе Уоллеса.

— Старый койот застрял в 1950-х. Он никогда не встречал женщину, которая бы не была «бедняжкой» или «представительницей слабого пола», нуждающейся в защите, поскольку не может сделать ничего плохого.

Я согласился.

— Если он начнет эту болтовню о том, что он — не судья по разводам, а семейный целитель, я думаю, что меня вырвет.

К сожалению, примерно через час мы уже сидели на скамейке в суде судьи Рейнольдса, и я пытался не дать своему завтраку вырваться и забрызгать семейную пару передо мной. Я боялся, что это будет проигранная битва, пока мы слушали, как болтал член в мантии, выглядевший таким же старым, как Йода из «Звездных войн.

—... теперь в моем суде я вижу себя не просто судьей, решающим, кому достанутся столовое серебро и соусник. Я чувствую, что моя миссия — хранить семьи в целости. — Судья Рейнольдс посмотрел на Уоллеса. — Молодой человек, я занимаюсь этим долгое время, а вы не предоставили мне достаточных оснований для расторжения этого брака. По моему опыту, брак подобен саду, и вы должны заботиться о своей жене, независимо от ее обстоятельств или отклонений...

Я наклонился и прошептал Винсу:

— Я думал, что брак больше похож на колоду карт: вначале все, что вам нужно, — это два сердца и алмаз. К концу вы хотите, чтобы у вас были дубинка и лопата.

Винс закашлялся, чтобы подавить смех, в то время как судья продолжал свою проповедь.

—... Я вижу, что ваш последний доход не соответствует потенциальному. Если вы продолжите это дело о разводе, вам потребуется найти способ выполнить финансовые обязательства, которые я собираюсь на вас наложить. В противном случае вы будете наслаждаться гостеприимством моей тюрьмы до тех пор, пока не найдете средства.

Мы видели, как судья Рейнольдс снял очки.

— Но, молодой человек, сегодня — ваш счастливый день, и я чувствую себя щедрым. Я заказываю шестимесячные консультации по вопросам брака как минимум три раза в неделю с советником по выбору вашей жены. Как глава семьи и традиционный кормилец вы будете нести ответственность за эти расходы. Это должно направить вас двоих на правильный путь.

Встал адвокат Уоллеса.

— Ваша честь, мой клиент ценит вашу заботу и нашел время, чтобы подробно изучить вашу мудрость и многолетний опыт восстановления супружеских ассоциаций. Однако он считает, что восстановление этих отношений будет пустой тратой времени суда. Мы просим вас решать стоящие перед вами вопросы, по которым обе стороны не могут прийти к согласию.

Судья Уоллес указал на Анну.

— Вы тоже этого хотите?

Вскочил адвокат Анны.

— Нет, ваша честь. Моя клиентка хочет вернуть своего мужа и чувствует, что со временем и при надлежащей работе они смогут снова разжечь чувства и восстановить утерянное доверие, которое... эээ, по несчастному недоразумение могло случайно пропасть.

Судья снова надел очки.

— Так вы это получите. Я приказываю: шесть месяцев консультирования по вопросам брака минимум три раза в неделю с советником по выбору жены. Муж будет нести ответственность за расходы, и еженедельно посылать в суд отчеты о состоянии упомянутых консультаций по вопросам брака. Вопросы есть?

Уоллес шепотом разговаривал со своим адвокатом. Адвокат пожал плечами, затем обратился к судье.

— Ваша честь, мой клиент соответственно отказывается посещать или переводить деньги за консультации по вопросам брака.

Судья Рейнольдс выглядел удивленным.

— Так ли это? Молодой человек, вы — не первый, кто бросает вызов моему авторитету, и будете не первым, кто пересмотрит свой жизненный выбор в моей тюрьме. — Он указал на пожилого городского полицейского в углу, затем на Уоллеса. — Я нахожу это проявлением неуважения к моему суду и приказываю заключить вас в тюрьму на сорок восемь часов. Офицер, пожалуйста, заключите этого человека в тюрьму.

Судья поднял молоток.

— Мы увидим, как через сорок восемь часов изменится ваше отношение. Если вы не примете правильного решения, мы попробуем еще семьдесят два часа в качестве неудобного гостя округа.

Я выругался и почувствовал тошноту в животе, это было похоже на воспоминание. Я был в точности на месте Уоллеса, даже сидел в том же кресле.

Винс наклонился ко мне.

— Дежа-вю, — сказал он тихим голосом. — Я видел всю эту чепуху и раньше.

Но прежде чем судья Рейнольдс смог ударить молотком, из середины малочисленной аудитории встал высокий ухоженный мужчина, выглядящий так, будто только что вышел из голливудского центрального кастинга.

— Ваша честь. Не могу ли я обратиться к суду, пожалуйста?

Судья Рейнольдс посмотрел на мужчину.

— Мне не нравится беспорядок в моем зале суда. Лучше пусть все будет хорошо, иначе ты присоединишься в камере к этому молодому человеку.

— Благодарю вас, ваша честь. Я — Федеральный Окружной Прокурор, отвечающий за эту сферу, и у меня есть информация, касающаяся этого дела.

Рейнольдс не выглядел довольным.

— Хорошо, подойди к скамейке, но поспеши. У меня расписание.

ФОП быстро вышел в переднюю часть зала и вручил судебному приставу толстую стопку бумаг.

— Как вы видите, ваша честь, у меня есть иск из федерального окружного суда, требующий, чтобы этот человек, — он указал на Уоллеса, — был доступен «по мере необходимости» для государственного проекта большой важности.

Рейнольдс быстро просмотрел бумаги, прежде чем отбросить их.

— Это — мой зал суда, молодой человек. Здесь мое слово — закон. Я не понимаю, какое беспокойство это вызывает у моих братьев в федеральной судебной системе.

ФОП на мгновение остановился.

— Я понимаю, ваша честь. Но, как вы видите, этот судебный приказ не позволяет заключение под стражу, за исключением случаев преступного поведения. В этом случае Федеральное правительство оставляет за собой право определять исправительное учреждение. — Он посмотрел на Уоллеса, затем снова на судью. — Этот штат классифицирует развод как семейный вопрос, подпадающий под юрисдикцию гражданского суда. В судебном приказе четко прописано, что это — та часть, которая специально предотвращает тюремное заключение за любое гражданское правонарушение.

Судья Рейнольдс покраснел.

— Действуй осторожно, советник! Я не против того, чтобы тебя осудить.

ФОП снова сделал паузу, прежде чем заговорить:

— Я сожалею, ваша честь. Я не имел в виду неуважение к вам или суду. Однако, если вы примете меры в нарушение этого приказа, находящегося в вашем распоряжении, я, к сожалению, буду вынужден предъявить вам обвинение в федеральном правонарушении и взять вас под стражу.

Рейнольдс стукнул молотком.

— Вот и все! Ты исчерпал мое терпение. — Он повернулся к офицеру городской полиции в зале суда. — Поместите их обоих под арест. Я приду позже, чтобы подписать документы.

ФОП вздохнул и кивнул нескольким здоровенным мужчинам в аудитории, на которых были ветровки с желтой надписью на спине: «МАРШАЛЛ США».

— Прошу прощения, ваша честь. Маршаллы, пожалуйста, удалите судью и задержите его.

Я увидел, как стенографистка выскочила из комнаты, а здоровяки бесшумно вышли из рядов для публики, целеустремленно двигаясь к приподнятой трибуне и сидящему на своем стуле судье Рейнольдсу.

Лицо Рейнольдса так раскраснелось, что я подумал, что он сейчас взорвется, когда он закричал на сотрудника городской полиции в зале суда:

— АРЕСТОВАТЬ ИХ! АРЕСТОВАТЬ ИХ ВСЕХ!

— Гм, ваша честь... — пробормотал офицер полиции в зале суда.

ФОП любезно посмотрел на пожилого офицера полиции.

— Офицер, пожалуйста, не двигайтесь, иначе вам также предъявят обвинение и поместят под стражу.

Когда маршаллы подошли к Рейнольдсу, тот стоял на своем стуле, из-под его черной мантии проступали босые ступни в сандалиях, а с его лица летела слюна, когда он кричал:

— Это мой суд! Вы все нарушаете закон! Все вы! Всем вам не избежать ареста!

Пока остальные в зале сидели ошеломленные, я хотел вскочить и зааплодировать. Внезапно обе старые дубовые двери в задней части зала суда открылись, и это выглядело так, будто все судьи в черных мантиях в графстве накатились, как прилив...

***

В то утро нас заставили впустую потратить время. На следующий день мы оказались на тех же местах, в той же комнате. Единственная разница заключалась в том, что к нам присоединилась Лиза, а на возвышении, сидя на стуле судьи, находилась молодая блондинка в черной мантии, выглядящая так, будто могла быть одноклассницей моего сына в средней школе.

У меня было легкое похмелье, потому что вчера в баре через дорогу от здания суда вспыхнуло импровизированное празднование. Большинство адвокатов покупали напитки, а судебные клерки, полицейские и поверенные пытались превзойти друг друга, рассказывая самые возмутительные истории о судье Рейнольдсе.

В моей голове все еще колотилось, когда Винс наклонился и сказал тихим голосом, чтобы мы с Лизой могли его слышать:

— Один из судебных секретарей в кафетерии сказал, что эту судью пришлось вытащить из Дорожного суда, чтобы она начала работать в Суде по семейным делам. Суд по семейным делам — это как проктология для судьи. Неудивительно, что ни один судья никогда не пытался сменить судью Рейнольдса на его троне.

— Дорожный суд? — спросила Лиза, глядя на молодого судью. — Она выглядит недостаточно взрослой, чтобы даже иметь водительские права.

Блондинка-судья постучала молотком, призывая зал к порядку, и обратилась к людям в зале:

— Вчера, после долгой и выдающейся карьеры в суде, судья Рейнольдс ушел в отставку. — Зал суда закатился от смеха. Молодая судья усмехнулась, признавая очевидное. — Я буду вести дело, на котором он остановился.

Мы сидели, ерзая, в то время как адвокаты Анны и Уоллеса жались к судье на возвышении вне пределов слышимости. Когда они вернулись к своим скамейкам, я подумал: «Пора начинать».

Прежде чем заговорить, судья посмотрела на обе стороны.

— Как всегда, все сводится к деньгам. — Она перемешала перед собой несколько бумаг. — Я вижу, что у вас обоих примерно равные суммы на пенсионных счетах, после того как в прошлом году муж изъял часть денег.

Адвокат Уоллеса объяснил:

— Это было сделано для того, чтобы лишить моего клиента права выкупа дома, после того как его уволили с работы в прошлом году, ваша честь.

Судья кивнула, не поднимая глаз.

— Так как обе зарплаты примерно равны, а на банковских счетах мало что осталось, ни с одной стороны не будет взыскано алиментов. — Она посмотрела на Анну. — Насколько я понимаю, вы утверждаете, что ваш муж скрывает деньги?

Встал адвокат Анны.

— Да, ваша честь. Несколько месяцев назад муж заключил выгодный контакт с правительством США. Эти деньги должны быть частью семейного имущества.

— Это неправда, ваша честь, — возразил адвокат Уоллеса. — Мой клиент работал по субподряду с иностранной компанией, которая потребовала от него открытия банковского счета в этой стране для внесения средств по завершении его контракта.

Молодая судья жестом попросила адвоката ускорить процесс.

Адвокат Уоллеса передал судебному приставу несколько бумаг для передачи судье.

— Как вы можете видеть, действующий закон не считает доход, полученный за пределами страны, налогооблагаемым или подлежащим отчетности до тех пор, пока не будет доставлен на эти берега.

Судья нахмурилась.

— Я думала, это касается только компаний?

— Да, ваша честь, это правда. Как вы видите, у моего клиента в той же стране есть компания, чего и требовал его контакт.

Вскочил адвокат Анны.

— Ваша честь! Это очевидная попытка мужа скрыть причитающиеся моей клиентке средства, не говоря уже о налоговом инспекторе.

Адвокат Уоллеса покачал головой.

— Вовсе нет, ваша честь. Мой клиент имеют полное намерение оплатить свою справедливую долю налогов. Что касается удержания денег за пределами этой страны? Мой клиент просто следует деловой практике американских компаний, таких как Майкрософт, Эппл, Гугл, Боинг и Дженерал Электрик, каждая из которых в прошлом году держала за границей более десяти миллиардов долларов, которые они не ввезли в эту страну и не уплатили налоги США.

— Неудивительно, все ненавидят налоговую службу, — пробормотала светловолосая судья.

Ответил адвокат Уоллеса:

— На самом деле, налоговые законы принимает Конгресс. Однако супруга моего клиента, которая скоро будет проживать отдельно, может подать заявление о компенсации в той же стране, в которой находятся счета.

На мой взгляд, судья выглядела скептически настроенной, перемешивая бумаги перед собой.

Поверенный Уоллеса, должно быть, имел те же мысли, поэтому добавил:

— Это не редкость, ваша честь. Самым заметным случаем в последнее время стал генеральный директор Дженерал Электрик Джек Уэлч. Было решено, что все средства, которые г-н Уэлш имел в Дженерал Электрик, еще не привезенные в США для налогообложения, не являются частью активов пары, которые могли бы выплачиваться судебной системой США.

Встала Анна.

— Эти деньги должны были пойти на выплату банку за наш дом! — воскликнула она. — Это нечестно!

Судья только пожала плечами.

— Пожалуйста, попросите вашу клиентку сесть. — Затем обратилась к Анне. — Если вы считаете, что налоговое законодательство несправедливо, вы всегда можете написать своему конгрессмену.

Судья посмотрела на свои записи.

— Это приводит нас к следующему вопросу — дому. Я вижу уведомление из банка о том, что они начинают процедуру обращения взыскания. Как ни печально, это упрощает задачу. Если и когда банк конфискует вашу собственность, каждая сторона будет иметь равные доли в финансах и налоговые последствия этого действия.

Прекратив свои занятия, юная судья потерла нос, прежде чем заговорить:

— Теперь последний вопрос, касающийся опеки над детьми. Я вижу, что несовершеннолетний сын живет со своим отцом вне дома.

— Да, ваша честь, — сказал, вставая, адвокат Уоллеса. — Он живет в комнате с двумя своими одноклассниками в постоянном доме, в котором есть еще два отчужденных отца, один из которых является его школьным тренером.

— Похоже на настоящий клуб мальчиков, — прокомментировала судья.

Адвокат указал на Лизу:

— Что ж, ваша честь, мать одного из мальчиков обеспечивает домашнее обслуживание и готовит, так что, у них присутствует влияние женщины.

Судья посмотрела на Лизу и кивнула:

— Приятно видеть пожилую женщину в этой мужской пещере, чтобы обеспечить стабильное женское влияние.

Лиза выдавила улыбку, но прошипела себе под нос:

— Кто, по мнению мисс «Юные торчащие сиськи», назовет меня старой?

Судья посмотрела на Анну и подняла какие-то бумаги.

— Ваш супруг назвал катализатором разрыва ваших отношений супружескую неверность и предоставил документы, которые вы не оспаривали. Хотя это и не решающий фактор, но я бы солгала, если бы не приняла это во внимание при вынесении решения об опеке над детьми.

Теперь судья повернулась к Уоллесу:

— Руководящие принципы штата в значительной степени поддерживают физическую опеку матери, а также возможность для отца быть родителем-опекуном, наделенным свободными правами на посещения.

Я видел, как Уоллес рухнул на стул, в то время как она продолжила:

— Кроме того, тот факт, что вы опять можете уехать в связи с работой, что не позволит вам общаться неопределенное время, заставляет меня склоняться к тому, чтобы следовать рекомендациям штата.

Мое тело начало напрягаться. Я просто знал, что к Уоллесу идет большая проблема.

Внезапно у дверей зала суда встал невысокий, толстый и лысеющий мужчина.

— ВАША ЧЕСТЬ! Прошу прощения за беспокойство в суде, но не могу ли я поговорить с вами? Это касается данного вопроса.

Судья посмотрела на солидного джентльмена в плохо сидящем пиджаке и галстуке.

— Вы ведь не из федерального правительства, не так ли?

По залу прокатилась волна смеха. К нему присоединился, посмеиваясь, и крупный мужчина.

— Нет, сэр... мэм... я имею в виду, ваша честь.

Качая головой, судья махнула рукой:

— Давайте, даже с этим цирком, я сомневаюсь, что вы сможете затмить вчерашний фейерверк.

Пока мужчина ковылял по проходу, он встретился взглядом с Винсом. Они оба коротко кивнули друг другу. Я посмотрел на Лизу, у которой тоже было озадаченное лицо.

Когда он подошел к скамейке, был передан целый поток бумаг. На лицах было видно удивление.

Большой мужчина в плохо сидящей одежде заговорил:

— Как вы можете видеть, ваша честь, любые опасения по поводу опеки над несовершеннолетним более не актуальны. Суд объявил молодого человека эмансипированным несовершеннолетним. Таким образом, он имеет все права и обязанности, присущие любому взрослому. За исключением голосования и употребления алкоголя, их сын теперь может владеть собственностью, должен платить налоги и больше не является их юридическим обязательством. Он может выбрать житье с одним из родителей или ни с одним из них.

Судья посмотрела на Анну и Уоллеса.

— Почему об этом говорят только сейчас?

И снова ответил здоровяк:

— Ни одна из этих сторон не участвовала в подаче документов, ваша честь. Я получил решение лишь сегодня утром. Оно проходило через систему в течение некоторого времени, но, как ваша честь понимает, наша правовая система не славится своей скоростью и эффективностью.

— Думаю, мы закончили. — Судья постучала молотком. — Получите копии своих судебных документов у секретаря, официальная копия будет отправлена вам по почте. Следующее дело, пожалуйста.

И Лиза, и я смотрели на Винса, у которого на лице было выражение «кошка, съевшая канарейку».

— Что? — сказал Винс. — Мы с Карлосом не можем стрелять в Луну? Даже если промахнемся, мы все равно будем среди звезд.

Я покачал головой.

— Или повторно войдете в атмосферу Земли и умрете пламенной смертью при крушении на входе в атмосферу.

***

Даже до судебных заседаний Анны и Уоллеса казалось, что Уоллес и его сын Карлос были в доме всегда. Финансовый вклад Уоллеса в домашнее хозяйство мы передавали Лизе, но она всегда заканчивала тем, что покупала что-то для дома или для мальчиков. Нам пришлось заставить ее купить что-то исключительно для себя.

Карлос и оба мальчика были не разлей вода. Лиза мирилась с выходками, которые обычны, когда количество мальчиков-подростков превышает одного, и, похоже, она никогда не волновалась. Вот почему я был удивлен тем, что через неделю после завершения развода Уоллеса она была расстроена.

— Томми, сегодня здесь была полиция, — сказала Лиза.

— Держу пари, я могу догадаться, почему, — ответил я.

— Это не смешно, Томми. Зачем ты подал жалобу на Рэнди?

— Лиза, никто не может напасть на меня в моем доме и уйти просто так.

— Черт побери, Томми, ты чертовски хорошо знаешь, что Рэнди буквально искусали задницу. Тебе же даже не растрепали волосы.

Я взглянул на Лизу.

— Ты защищаешь этого засранца?

На лице Лизы появилось потрясенное выражение.

— Боже, нет! Но я просто не хочу никакой связи с ним, или его с этим домом. После разговора со мной полиция города сообщила мне, что выдает ордер на арест Рэнди.

— Что ж, того, кто совершает нападение, следует арестовать, Лиза.

— Как ты думаешь, Томми, это было мудрое решение?

— Лиза, послушай, если Рэнди не такой тупой как пробка, он рядом и срать не сядет.

Лизе это не понравилось.

— Пожалуйста, Томми, меня просто беспокоит, что что-то случится. У нас не так много огнестрельного оружия и нет экскаватора.

***

Спустя несколько дней, после футбольной тренировки в двухгодичном Юношеском Университете, я собирал метки для мяча. «ЮУ» предназначен для первокурсников и второкурсников старших классов, чтобы получить опыт до своих следующих нескольких лет в футбольной команде Университета, или юниоров, у которых не было необходимых размеров или навыков, чтобы попасть в университетскую команду. Должность тренера в «ЮУ» была добровольной, не очень гламурной, и в программе использовалось оборудование, которое можно было оставить без присмотра, а также экипировка, на которой могла сэкономить команда Университета. Урезание школьного бюджета заставляло меня иногда копаться в своих собственных запасах. Однако я чувствовал, что это — небольшая плата за участие в спортивных мероприятиях моего сына и племянника.

Я был так озабочен своей задачей, что не заметил чужого присутствия, пока не услышал хруст суставов пальцев. Сказать, что я был удивлен, увидев перед собой неповоротливую фигуру Рэнди, было бы преуменьшением.

— Время расплачиваться, маленький засранец, — сказал Рэнди, размахивая руками, — из-за твоего сучьего визга мне придется уехать из города.

Я огляделся. Раздевалка находилась на другой стороне поля, а между мной и ею был Рэнди.

Рэнди заметил мои взгляды.

— Тебе некуда бежать, маленькая киска, и на этот раз нет никаких гребаных дьявольских псов, чтобы спасти твою жалкую задницу. В конце концов, тебе самому придется принять это избиение.

Он бросился на меня, быстро двигаясь для человека его телосложения. К счастью, я был на шипах и смог увернуться от хватки Рэнди, когда он поскользнулся на газоне.

Преследуемый Рэнди, я бросился к ближайшей боковой линии. Добравшись до груды оборудования, позади себя я услышал его затрудненное дыхание, в то время как сам отчаянно копался в большом сетчатом мешке.

Сегодня профессиональные защитники НФЛ могут бросать мяч со скоростью до пятидесяти миль в час. Я, конечно, не был квотербеком НФЛ, но у меня была сильная рука, способная сделать чертовскую закрутку.

Первый мяч, который я бросил, попал Рэнди прямо в лицо. Когда он поднял руки, чтобы прикрыть свой окровавленный нос, я выпустил залп в его пах, а затем и во все остальные части тела по возможности.

Рэнди, возможно, был глуп, но он был крутым. Вскоре у меня закончились футбольные мячи, но Рэнди лишь потряс головой и поднялся с земли.

— Это все, что ты можешь сделать, мини-член? — и он снова бросился на меня, раскинув руки...

— ААААА! — закричал Рэнди от боли, ухватив себя за руку.

Несколько лет назад одна из моих команд подарила мне «олдскульный» свисток. Это был не какой-то блестящий пластиковый шумогенератор, а тяжелый кусок полированной хромированной стали с длинным прочным ремешком из натуральной кожи. Эту огромную реликвию можно было отчетливо услышать на трех футбольных полях. Я рванул твердый свисток на ремне по вращающейся дуге и направил снаряд в другую руку Рэнди.

Держась вне пределов досягаемости, я танцевал вокруг Рэнди и бил его свистком. Но его мышцы покрывал толстый слой жира. Даже мои лучшие удары, попадая в него, казалось, вызывали лишь ворчание. Признаюсь, у меня был не лучший прицел, и я не мог попасть в кость, как в первых двух ударах по рукам.

Рэнди прикрыл руками голову и бросился на меня. При движении назад мои шипы запутались в сетчатом мешке для мячей. Я упал на землю, а Рэнди — сверху на меня. Моя голова и рука ударились о край скамьи. Я услышал «треск», и все потемнело.

***

Я открыл глаза и в нескольких сантиметрах от моего увидел лицо своего племянника.

— Эй, Фрэнки! Твой отец проснулся! — крикнул он мне в ухо.

Я заметил, что в больничном кресле растянулся мой сын и ест из чашки пудинг. Я огляделся и увидел стандартную больничную палату, заметив, что к моему телу подключены различные датчики. Кроме того, на моей левой руке был наложен белый гипс.

На передвижной тележке оказался больничный поднос с едой. На тарелке все еще были остатки неизвестного мяса, а все остальное исчезло.

— Гм, привет, папа, — сказал Фрэнки, кладя ложку обратно в пустую чашку для пудинга. — Как ты себя чувствуешь? — Он посмотрел на кузена, затем на пустой поднос с едой. — Мы, эээ, подумали, что когда проснешься, ты не захочешь есть.

Мой племянник виновато кивнул.

— Да, дядя Томми, еду уже собирались выбросить. Мы с Фрэнки не хотели, чтобы она пропала зря.

Я мог лишь покачать головой. Подростки — бездонная яма, когда дело касается еды.

— Все нормально, парни. Вы все еще голодны? — Излишний вопрос — мальчики-подростки всегда голодны.

Оба мальчика покачали головами. Я посмотрел на Фрэнки.

— Как я сюда попал? — Я поднял загипсованную конечность. — Что произошло?

Мой племянник открыл Айпэд, ради покупки которого они с Фрэнки скинулись своими деньгами за летнюю стрижку газонов.

— Фрэнки увидел, как ты сражаешься с Годзиллой, и побежал в раздевалку за подкреплением.

Он повозился с некоторыми настройками:

— Разреши тебе показать. — Он передвинул несколько окон дисплея. — Преподаватель по аудиовизуальному образованию помог мне перенести часть записи с камеры видеонаблюдения на мой Айпэд.

На экране был виден общий план футбольного поля. Можно было разобрать, как примерно в то же время, как Рэнди сбил меня, распахнулись двойные двери в раздевалку, и к нам с Рэнди бросились две дюжины молодых людей. Некоторые мальчики все еще были в тренировочной форме и в шлемах, другие были без рубашек, некоторые были одеты только в спортивные брюки или шорты.

Фрэнки подскочил к краю кровати.

— Это было ПОТРЯСАЮЩЕ, папа! Звука не слышно, но мы все кричали «СОКОЛЫ!» и «ТРЕНЕР ТОММИ!» во всю силу наших легких.

Я не слышал звука, но Рэнди, должно быть, его услышал, поскольку на экране он спрыгнул с моей лежащей фигуры и попытался убежать.

Толпа подростков мгновенно закрыла брешь. Вы когда-нибудь видели на канале Нэшнел Джиографик, как на африканских равнинах стая гепардов убивает водяного буйвола? Это видео было похожим, но без редактирования.

Первыми к Рэнди подлетели со-капитаны команды «ЮУ» Родригес и Вашингтон. Я почувствовал гордость, когда они сбили Рэнди на землю точно так же, как их учили сражаться с более сильным противником. Родригес бросился вниз, в колени Рэнди, а Вашингтон ударил Рэнди выше, нацелив весь импульс в его солнечное сплетение.

Даже без звука можно было почти почувствовать сотрясение земли от падения на нее костей после двойного удара. Если бы Рэнди держал в руках футбольный мяч, это наверняка было бы поражением.

Тут набросилась остальная часть команды. Некоторые сняли шлемы и начали бить ими Рэнди, которого с трудом можно было видеть под массой футболистов. Это была настоящая командная работа.

— О, Боже! — сказал я, потрясенный действием на экране.

— Подожди, — воскликнул Фрэнки, указывая на Айпэд. — Это еще не все. Есть еще кое-что!

Внезапно на экране появилась группа минивэнов и внедорожников, которые с ревом пересекли стоянку и подъехали прямо к схватке, даже не остановившись, когда врезались в забор из цепной сетки. Из первого минивэна выскочила миссис Родригес. Латиноамериканка, которую можно мягко охарактеризовать как квадратную. Миссис Родригес размахивала сумочкой, весящей, насколько я знаю, метрическую тонну, как молотом Тора, вступая в бой.

Сразу за ней из внедорожника выскочила миссис Вашингтон, темнокожая женщина размером с амазонку, несшую в руках букву «B» из логотипа BBW. Мисс Вашингтон не шутила, держа в руках монтировку, как будто умела ею пользоваться. Я узнал и некоторых других женщин, когда они выпрыгивали из разных машин и бросались в бой.

Экран завис, племянник закрыл защитную крышку своего Айпэда.

— Это все, что у нас есть. — Он посмотрел на Фрэнки. — Я же сказал, что нам требуется больше памяти.

Снова обращаясь ко мне, он сказал:

— Ты просто упустил, когда приехали копы, дядя Томми. Они все испортили.

— Да, папа, — вмешался Фрэнки, а затем повторил одну из фраз из их видеоигр: — Но не раньше, чем мы надрали ему задницу и выбили дух.

Мой племянник показал мне шишку на затылке.

— Миссис Родригес ударила меня своим большим старым кошельком. Она сказала, что это было нечаянно, но я думаю, что она все еще злится на меня за то, что я играю полузащитника, а ее сын вынужден довольствоваться сэйфти.

В дверях появилась Лиза.

— Ладно, ребята, идите отсюда. — Она указала на меня. — Пациенту нужен отдых. Вы, ребята, подождите в вестибюле, Винс отвезет вас домой.

После хора протестов подростки, насупившись, вышли из комнаты.

У Лизы был пакет с одеждой, который она бросила на кровать. Подняв папку, она сказала:

— Документы подписаны, тебя отпускают домой. Сейчас медсестра тебя отцепит, а чтобы отвезти, дальше тебя ждет транспорт с инвалидной коляской. У тебя чистый перелом, но гипс будет еще от шести до восьми недель. Тебе надо держать его в сухости.

Размахивая ногами над кроватью, натягивая брюки, я спросил Лизу:

— Разве меня не собираются держать для наблюдения или чего-нибудь такого?

Лиза покачала головой:

— Нет. Думаю, твоя страховка не НАСТОЛЬКО хороша. — Она полезла в сумочку. — Мне сказали следить за тобой и вернуть назад, если не будешь вести себя нормально. Поскольку ты никогда не ведешь себя нормально, будет трудно что-либо сказать.

Надев рубашку, я спросил:

— Что случилось с этим лосем Рэнди? Не похоже, что он так уж хорошо все перенес.

Лиза ухмыльнулась:

— Почему бы тебе самому не спросить его? Он — прямо в коридоре. — Она засмеялась, увидев выражение моего лица. — Не волнуйся, Томми, он задержан полицией и прикован наручниками к кровати. порно рассказы Даже если бы Рэнди мог двигаться со всеми своими сломанными костями, единственное место, куда он бы отправился, — это вверх по реке. Ну, знаешь, в исправительное учреждение штата.

— А как быть с этим? — пробормотал я, указывая на свой гипс.

Лиза махнула мне листками бумаги:

— Не будь ребенком, Томми. У меня полдюжины телефонных номеров от женщин из больницы. — Она

вынула листок, посмеиваясь. — Плюс один парень, и все вызвались прийти к нам в дом и вымыть тебя губкой.

***

С того дня прошло несколько лет. (Признаюсь, я воспользовался некоторыми предложениями о ванне с губкой, но только для женщин!)

У старого «Тренера Томми» поседели волосы, а окружность талии стала больше, но похоже, дам это не остановило. На самом деле, с возрастом у меня, кажется, появляется все больше предложений о свиданиях.

Атомная подводная лодка NR-1 была выведена из эксплуатации, а часть работы Уоллеса рассекречена. Она имела какое-то отношение к отслеживанию подводных лодок путем изучения крошечных изменений в морской жизни на дне океана, происходящих от других подводных лодок. По-видимому, это имело большое значение в кругах морской биологии, поскольку благодаря этому Уоллес занял должность заведующего кафедрой в одном из ведущих университетов страны. Мы все еще иногда видимся с Уоллесом, когда он приезжает в город навестить своего внука.

А мои мальчики и племянники давно ушли из дома, но живут рядом, вместе со своими семьями и карьерой. Мы с Винсом продолжаем жить в одном доме, и Лиза все еще здесь. Я не мог понять, почему Лиза просто не переезжает сюда. Она все равно проводит здесь большую часть времени. Лиза и Винс так и не поженились, но Винс редко встречался с кем-либо, а Лиза, я знаю, никогда не ходила на свидания. Я предполагаю, что их отношения выросли до уровня «друзей с привилегией».

Сегодня я поразился тому, как Лиза и Винс выкладывают на кухонный стол бесчисленные пакеты. Наш последний спасатель-доберман, рыжая самка по имени «Кенди-три», скулила, ожидая собачьего угощения в одной из груд пакетов.

— Боже мой, Лиза, — сказал я, осматривая мириады коробок и пакетов, покрывавших столешницу и перетекающих на пол. — Мы всего лишь на выходные присматриваем за близнецами. Не усыновляем же мы их и весь их дошкольный класс?!

Винс поднял руки в универсальном мужском знаке капитуляции, который делают все парни, совершая покупки с женщиной.

— Ой, тише, — ответила Лиза, — иначе я не позволю Великому дяде Томми учить малышей, как забивать мяч в обруч.

Мы с Винсом застонали. Потому что Лиза, несмотря на годы участия почти во всех играх своих сыновей и племянников, а также бывшая звезда волейбола, никогда по-настоящему не понимала различных видов спорта и их правил.

— Томми, угадай, кого я сегодня видела? — сказала Лиза, ворвавшись в мои мысли.

— Римского Папу, покупающего в Волмарте носки? — рискнул предположить я.

Лиза бросила в меня коробку детских салфеток.

— Нет, это была Анна, мать Карлоса. Она хотела увидеть фотографии крещения ее внука.

Как ни странно, такая «встреча» была не редкостью, но очень грустной. За все время, прошедшее с момента его «перелома руки», Карлос никогда не разговаривал и не контактировал со своей матерью. Каждая открытка, письмо или посылка, отправляемые Анной Карлосу домой или на работу, возвращались невскрытыми. Любой подарок, который Анна покупала своему внуку, мгновенно передавалась в благотворительный фонд местной больницы. Если бы Анна оказалась в каком-либо месте, и Карлос ее увидел, он бы сразу же забрал семью и ушел. Анне пришлось издалека преследовать своего единственного ребенка и его семью с внуком.

— Да, на прошлой неделе по этому поводу Анна загнала меня в угол в аптеке, — сказал я, открывая коробку собачьих печений и заставляя Кенди-три проделывать свои уловки. — Она подумала, что поскольку я был крестным отцом ее внука, у меня должно быть больше фотографий.

— И она сделала тебе предложение, от которого ты не смог отказаться? — спросил Винс, повторяя старую классическую шутку из фильма с Марлоном Брандо.

— Вряд ли, — сказал я, тряся лапу Кенди-три. — У Анны всегда такой испуганный и виноватый вид. Это почти трагично.

— Интересно, что требуется Карлосу, чтобы позволить его маме вернуться в его жизнь? — размышляла Лиза. — Просто подержать своего внука было бы для Анны раем.

Я погладил Кенди-три по голове.

— Я думаю, об этом лучше всего сказал Би Би Кинг: «Все хотят попасть на Небеса, но никто не хочет ради этого умирать».