Глава 10: Доказательства

Мардж Деверо

В тот вечер после похорон Киннисона около трех часов ночи позвонил Дуайт. Я была еще в Огайо, упустив возможность поговорить с Кайлом Франклином. Я заметила, что семья не пригласила меня на свое собрание. Теперь я уверена, что они из-за чего-то меня избегают. Подумала, не винят ли они в потере Джилл Айка или морскую пехоту, но это не вяжется с тем фактом, что Кайл потерял с нами контакт еще до ее смерти. Все мои электронные письма Кайл проигнорировал. (Сестра майора Киннисона сказала, что они не злятся на морскую пехоту.) Я была в растерянности.

Из-за разницы во времени большинство звонков Дуайта были посреди ночи. Мы разговаривали о том, как идут дела, о его работе, а в прошлых развертываниях полка на позициях мы даже вступали в интимные отношения. Дуайт находил свободное время, и мы описывали секс, а я посылала фотографии. Теперь он – командир полка, это тяжким грузом лежало на его плечах, и при этом развертывании он нуждался в утешении больше, чем в возбуждении.

– Я была на похоронах майора Киннисон, – сказала я, когда мы закончили говорить о том, что скучаем друг по другу и что происходит там. – Я не смогла присутствовать, была на других похоронах, младшего капрала Томаса, убитого вместе с ней.

– Как все прошло? – спросил Дуайт из-за границы.

– Странно. У нас были разные проблемы с поиском ее мужа, Кайла Франклина. Он уехал домой в Огайо, вместо того чтобы остаться в их доме на базе. Но по крайней мере, я вспомнила, что его фамилия – Франклин. Я приехала на похороны. Когда ему вручили флаг, он передал его ее матери. Мне так и не удалось с ним поговорить, – сказала я.

Я услышала, как Дуайт выдохнул, как будто задержал дыхание. Он делал это иногда в напряженные моменты, даже ведя машину.

– Будучи в Афганистане мы с ней почти не разговаривали, – сказал он.

– О? Почему?

– Слишком много дел, а она делала свою работу компетентно. Со снабжением никогда не было проблем. Она знала свое дело, – сказал он. – Считала, что вся наша команда логистики была на высшем уровне. Подразделению S4 нравилось работать с ней. Это снимало с него часть нагрузки.

– О, – сказала Мардж. Обычно он не был так многословен в вопросах и людях. Казалось, он хочет что-то прояснить насчет майора Киннисон.

– Ты что-нибудь знал о ее домашней жизни?

Он стал резким, ворчливым.

– Да. Получил сообщение из Кэмп-Пендлтона, когда она была там в командировке, ей требовалось сделать выскабливание. Возможно, у них были проблемы с рождением ребенка или что-то в этом роде.

Я знаю, что такое выскабливание. Пока карьера моего мужа не потребовала всего моего времени, я была дипломированной медсестрой.

После мы говорили о других вещах. Эпизод не казался странным до тех пор, пока мы не повесили трубку.

Дуайт выслушивал сплетни? Он «проверял» своих морпехов, как и положено хорошему командиру, но обычно это не распространялось на нечто большее, чем женаты они или нет, дети, образование, политические связи и тому подобное. Я была удивлена, что он так много знает о ситуации майора, когда та была в командировке на другом конце страны. Так давно. В каком месяце это было? Он не сказал.

Обычно он забывал вещи, не влияющие в долгосрочной перспективе ни на него, ни на Корпус.

***

Кайл Франклин

Я поднял конверт. «ТОЛЬКО Кайлу» – было крупно написано черным маркером. Внизу мелким и почти нечитаемым почерком Джилл было написано:

Прочти сначала это, Кайл. Пожалуйста.

Я прочитал его вслух, оставшись один в комнате.

Майор Джилл Киннисон Франклин

Дорогой Кайл,

Я потеряла любовь всей моей жизни – тебя.

Мне очень жаль. Ты никогда не узнаешь, насколько сильно.

Когда тем вечкером ты так внезапно ушел, я поняла, что поставила под угрозу все лучшее, что было во мне. Не могу поверить в то, что я сделала, в то, на что согласилась, в обман, ставший моим повседневным естеством. Я стала меньше, чем была. И не знаю, почему.

Я просто это сделала.

Я прекратила все личные отношения с полковником Деверо. Порвала с ним без объяснений; даже записала свое заявление и запомнила его. Я ему сказала: «Полковник, наши личные отношения должны закончиться, и закончиться прямо сейчас. То, что мы сделали, неправильно, и мне нужно преодолеть чувство вины. Я никому не расскажу об этом, и ожидаю того же от вас».

Он выглядел, словно с него спал груз. Я была просто еще одной проблемой, решенной до развертывания полка на позициях.

«Мы больше не будем говорить об этом, майор, по крайней мере, до нашего возвращения в Штаты из заграницы», – сказал он.

Он не сделал абсолютно никаких возражений. Я заметила, что в своем ответе он осторожничал. Если он еще раз попытается об этом заговорить, я намерена сообщить об этом его жене и тебе. Вопрос спорный, поскольку ты читаешь это.

Я повернулась и ушла. Я не останусь больше с ним наедине, никогда. Никто не знает о нашем романе: ни другие морпехи, ни его жена, абсолютно никто. Только ты, Айла, Гил и (о Боже!) мама и папа. Я видела мамины глаза, когда Айла рассказала ей. Думаю об этих глазах каждый день.

Я оставила тебе свой телефон и компьютер. Я хотела их уничтожить или стереть все сообщения и записи, но уже достаточно манипулировала тобой, исходя из собственных желаний и губительных мыслей. Тебе решать, что ты хочешь знать о моем романе с полковником Деверо. Я думаю, что, просмотрев все в телефоне по порядку, ты сможешь собрать воедино столько деталей, сколько захочешь. Мне бы хотелось, чтобы ты не просматривал записи в компьютере, но это – твой выбор. Надеюсь, что, что бы ты ни решил – увидеть все, или только некоторые вещи, или ничего – в конечном итоге тебе станет легче.

Я бы хотела, чтобы ты уничтожил все непрочитанное, непрослушанное, непросмотренное. Это была интрижка. Я говорила, делала, и прочее... Это было развратно и не считалось с тобой и со мной. С нами. Я люблю тебя, а не его. Мне очень, очень жаль.

По крайней мере, если ты это читаешь, мне больше никогда не придется с тобой столкнуться.

Я сменила пароль на всех приложениях и устройствах. Теперь он одинаковый и на телефоне, и на ноутбуке: (строчные буквы, без пробелов): nonsemperfi.1.

Я подорвала свою жизнь. Обидела человека, который больше всего любил меня, и этого уже не исправить. Хотя, возможно, все может наладиться.

Я потеряна. Я любила тебя. Я умерла. Я подвела свою семью, себя и тебя. Я подвела даже морскую пехоту.

Полюби кого-нибудь. Если сможешь, прости.

Джилл

***

Кайл Франклин

Я сел обратно. Мы больше не были детьми.

Я уставился на ее телефон. Что я хочу знать, правду? Что я должен знать, с чем я мог бы жить, не зная этого? Смогу ли я обрести счастье, не зная? Будут ли вопросы возвращаться? Почему я не могу быть просто вдовцом в трауре?

Я решил, что хочу знать, когда начался роман, был ли выкидыш моим ребенком, и почему Джилл обрекла на неудачу наш брак ради секса. Как она могла позволить себе начать его? Какое стечение обстоятельств заставило ее трахнуться со своим боссом? Когда Джилл потеряла уважение к нашему браку?

Я был очень осторожен, чтобы не развивать близость с кем-то еще. Я подумал о Мо. Мо была так же осторожна, как и я, несмотря на... нет, ПОТОМУ что она думала, что любит меня. Маленькая Мо на похоронах Джилл пела о благородстве брака.

Я включил телефон и компьютер Джилл и выяснил, как все работает. Ее пароль сработал с первой попытки. Я увидел свою ошибку, из-за которой открылось СМС Деверо. В остальном я был осторожен, чтобы не стереть все. На ее компьютере были записи и видео, помещенные в файл под названием ТОЛЬКО ДЛЯ КАЙЛА. Я открыл ее чат и почту на телефоне, а также все, что было на компьютере. Я задал в телефоне поиск «Деверо», и список заполнили тысячи объектов. Я пролистал множество сообщений, касавшихся встреч, явно рабочих, и некоторы, которые могли быть как рабочими, так и личными. Нашел СМС, голосовые сообщения, чаты и видео и открыл их по дате в порядке возрастания.

Нашел дату через неделю после того, как Джилл присоединилась к подразделению. Было несколько сообщений от Деверо по работе, ответы наслаивались друг на друга, все выглядело по-деловому почти до конца второй недели, когда Джилл, отвечая на сообщение с поздравлениями по поводу ее отбора в майоры, два дня спустя написала:

То, что случилось, не должно повториться. Опасно во многих отношениях.

Деверо ответил через несколько минут:

Было здорово. Неожиданно. Незапланированно. Замечательно. Но здесь больше никогда, ты права.

Джилл: Я не имела защиты.

Я выпил за то, что прочитал и что не прочитал. Это жгло.

Через пять недель пришло несколько сообщений, в которых был намек. Это был день Рождества. Мы были в нашем доме в Кэмп-Лежоне.

Джилл: Теперь я понимаю. Одно дело – верить в принципе, другое – иметь столько обязанностей, которые исключают одну ошибку. Я должна разобраться с проблемой. Но дело не во мне. Я не верю в то, что делаю.

Деверо: Могу помочь. Командировка в Пендлтон. Через неделю или около.

Через неделю или около того – еще одно сообщение и ответ.

Деверо: Будет лучше, если ты уедешь с базы.

Джилл: Я воспользуюсь гражданским учреждением.

Снова Джилл: У меня назначена встреча в Лос-Анджелесе на 07:00 понедельника. Процедура будет во вторник.

Через несколько дней, за день до ее отъезда в Кэмп-Пендлтон, он написал ей сообщение.

Деверо: Я прибуду в LAX American Airlines в субботу утром около 11:00.

Джилл: А как же Мардж?

Деверо: Я ей сказал, что еду на брифинг командиров полков в штаб корпуса морской пехоты. Я доеду до RDU и прилечу в Лос-Анджелес.

Джилл: Я за тобой заеду. Ты останешься до моего отъезда?

Деверо: Конечно.

Некоторое время больше ничего не было.

Я понял, что в то время им не нужно было переписываться. Они были вместе. У них был ребенок, которого требовалось абортировать, жизнь, которую требовалось перестроить, дела, которые нужно было уладить, рационализации, которые нужно было организовать. Все эти разговоры о принятии ответственности за ошибки, ценности жизни ребенка и правильном подходе спорны, – подумал я. – Долг, честь, страна. Беременность могла отменить ее выезд с полком. Это осложнило бы ее жизнь. Могло повлиять на миссию. О, это могло означать пожизненную ложь мужу.

Ее поездка в Калифорнию была направлена на то, чтобы обмануть меня. И это сработало. Они полагались на мое доверие.

***

Кайл Франклин

Аборт изменил их отношения. В течение нескольких недель после незащищенного секса они не переписывались о сексе. После аборта они оставили свое нежелание писать об этом. Секс возобновился примерно через месяц после аборта, очевидно, после разговора по душам в кабинете Джилл. Однажды они об этом упомянули, Джилл написала:

Не могу отрицать, что хочу тебя. Но мы не имеем права оплошать.

Они стали заниматься сексом регулярно, осторожно, чтобы сохранить тайну. Избегали секса на работе, хотя полковнику нравилось мять ее груди, когда они оставались наедине, и она всегда боялась, что кто-то заметит ее помятую блузку. После того как их чуть не поймали, они прекратили минет, который Джилл делала ему в своем кабинете. И это она, а не он, была этим расстроена. Ей нравилось сосать его член и глотать его сперму.

Насколько я мог судить, они встречались в основном в субботу днем, когда он возвращался с совещания со штабом командира дивизии, или по вечерам во вторник, когда в прошлом у него были запланированы встречи. Теперь же он проводил их в четыре часа дня, освобождая себе вечер. Для таких вечеров у него была комната на базе, когда он не хотел ехать домой за город; она была незаметной. Они пользовались ею два раза в неделю, иногда чаще. Насколько они знали, никто не догадывался, что они занимаются сексом.

Когда полковник Деверо уезжал в командировку на несколько дней, они занимались сексом по телефону, который он записывал и отправлял на ее компьютер. Я мог слышать их голоса.

Деверо: Я здесь один.

Джилл: Я тоже. Ты держишь свой член?

Деверо: Да. Сейчас он мягкий. Висит у меня между ног.

Джилл: Оооо, мне нравится, когда он мягкий. Мне нравится смотреть, как он становится твердым. Нравится чувствовать, как он твердеет у меня во рту, сжимать его губами или языком.

Деверо: Сейчас он становится тверже. Ты одета?

Джил: Нет. Я – в своем кабинете дома. Дверь закрыта. Только что сняла трусики. Мои сиськи освобождены. Ноги широко раздвинуты.

Деверо: Ты сидишь?

Джилл: На столе, откинувшись назад, желая, чтобы здесь был ты и вставил в меня своего большого борова. Он уже твердый?

Деверо: Да.

Джилл: Я ввожу в себя палец. Теперь два. Сколько пальцев будут столь же велики, как твой член? Три? Четыре? Вся моя рука?

Деверо: Ты когда-нибудь занималась фистингом?

Джил: Пока нет, да мне и не нужно, когда рядом твой огромный член. Я ввожу третий палец. Боже, как бы я хотела, чтобы во мне был твой член.

Деверо: Я скольжу рукой вверх и вниз по своему члену. Оттягиваю крайнюю плоть от головки.

Джилл: Он блестит от спермы? Ты знаешь, как я люблю слизывать твою сперму.

Деверо: Да, он влажный.

Джил: Моя киска вся мокрая, я думаю о тебе, чувствую, как мои пальцы входят и выходят, хочу, чтобы твой член меня заполнил.

Деверо: (стон). Я не думаю, что мой член когда-либо был таким большим.

Джил: Как бы я хотела, чтобы в меня вошло его побольше! О, как бы я хотела, чтобы мы трахались.

И так продолжалось, звуча в моих ушах неловко, пока он не извергся, воскликнув: «Блядь, я кончаю», а она застонала в ответ.

Их сообщения становились все более и более рискованными. Я не прочитал ни одного СМС обо мне. Зато прочел несколько сообщений об огромном и необрезанном члене полковника.

Деверо: Вчера я показался тебе более приятным.

Джилл: Это – пожарный шланг. Я никогда... Люблю его во рту, пока он еще не затвердел. Мне нравится, когда он лежит на моем плече, а я сижу в кресле.

Деверо: Теперь он тебе подходит. Боли больше нет.

Джилл: В этот раз ты был больше. Я чувствовала, как он упирается в мою матку, снова и снова. LTBFBY

Я не знал этого сокращения, поэтому просмотрел сообщения и понял, что оно означает: «люблю, когда ты меня трахаешь». Были и другие вариации на эту тему: «не могу дождаться быть оттраханной тобой» и «хочу трахнуть тебя прямо сейчас». Они разработали свой собственный маленький сексуальный язык. Он был подростковым и, вероятно, очень возбуждающим для них. Однажды он попросил ее называть его полковником, и это их иногда заводило. Я не знал, что это значит.

Были и видео. Я воспроизвел первое; думаю, оно было снято на компьютерную камеру. Освещение было не очень хорошим, но было видно, что это Джилл и Деверо, и голоса были четкими.

– Полковник, я хочу, чтобы твой большой член был во мне, – сказала она, лежа полностью обнаженной на кровати с настолько широко раздвинутыми ногами, как я никогда не видел.

– О? – ответил он, стоя у кровати. – Тебе нравится большой член в твоей пизде, майор?

На мгновение промелькнул его член, мягкий, когда Джилл подняла его в руке и взяла в рот. Я удивился, как он может оставаться мягким, когда она обнажена и раздвинута, ее тяжелые груди так желанны.

Джилл сосала его, и он со стоном затвердевал. Вытащив его изо рта, она облизала головку, оттягивая крайнюю плоть, а затем подняла на него глаза.

– Хочу, чтобы ты вошел в меня. Хочу, чтобы ты попытался разорвать меня на части, полковник.

– Ты – хорошая девочка, знаешь, чего хочет полковник. – Он был твердым и большим,

– Хочу быть твоей шлюхой, полковник, – сказала она.

Тогда он бесцеремонно встал на колени между ее ног, приставил свой член к ее дырочке и вогнал его туда настолько сильно, как только мог. Джилл вскрикнула, но потом, когда он вошел, она закачала головой из стороны в сторону, говоря:

– О, трахни меня, трахни меня еще, да.

– Тебе нравится мой большой член в тебе? – спросил он.

– Мне нравится твой член, он такой хороший, – сказала Джилл, – так глубоко во мне!

Она запрокинула голову набок.

– Сейчас я наполню тебя своей спермой, майор, – сказал он.

Она ответила:

– Да, стреляй в меня. Мне нравится быть твоей шлюхой.

Через несколько толчков она сказала:

– О, он становится еще больше! О, боже, полковник, сделай это, заполни меня им!

Тогда он вогнал его очень сильно и зарычал, и по ее крику я понял, что Джил чувствует, как он кончает в нее.

– Не двигайся, – сказала Джилл, когда он лежал на ней, – хочу почувствовать, как ты становишься во мне мягким.

Через несколько минут Деверо встал и выключил камеру.

Было еще одно видео, которое я просмотрел, но оно, в основном, показывало их в постели: как Джилл отсасывала ему, а потом они говорили о переброске полка. Это было примерно за неделю до ее отъезда.

– Сомневаюсь, что мы сможем видеться на Ближнем Востоке, – сказал Деверо. – Слишком много всего происходит, не так много уединения. Думаю, нам стоит оставить все здесь.

– Но мне нравится сосать твой член, – сказала Джилл. – Что, совсем без минета?

Деверо улыбнулся.

– Звучит неплохо, но нет, думаю не надо. Слишком велика вероятность разоблачения. Пока же никто не знает. Я даже не думаю, что моя жена подозревает. А однажды она поймала меня на этом, два года назад...

На некоторое время воцарилась тишина.

– Ты все еще занимаешься с ней сексом? – спросила Джил.

Он засмеялся.

– Не во вторник вечером, и не в субботу. Ты меня изматываешь! – сказал он. – А ты трахаешься со своим мужем?

– Да. Только не в те дни, когда у меня есть ты.

Он спросил:

– А ты не думала о... ну, знаешь?

Она подняла голову и нежно поцеловала его.

– Во вторник.

Еще немного стояла тишина. Джилл выводила узоры на его груди указательным пальцем правой руки.

– Твой муж знает? Подозревает? – спросил он ее.

– Кайл? Нет. Вовсе нет. Он... Даже после аборта он ничего не заподозрил. Он мне доверяет.

Я видел, как Деверо кивнул.

Джилл продолжила:

– Я думаю, мы хорошо все скрыли.

– Я рад, что ты это сделала, – сказал он.

– Я бы хотела... – сказала Джилл, но потом замолчала.

Через несколько минут я заметил, что Джил тихо плачет, обняв Деверо. Через некоторое время он встал и выключил камеру.

Есть разные виды мужества, так же как и разные виды верности. Возможно, культура Корпуса ослабила ее решимость. Мы говорили о грубых выражениях, которые обычно используются; она сама избегала их употреблять, но, по ее словам, они были вокруг нее. Возможно, она поступилась своими принципами, чтобы стать членом подразделения. А может, просто так получилось.

Ах, Джилл, в конце концов, я тебя не знал.

Во вторник вечером, перед тем как мы вернулись домой на время ее отпуска, Деверо трахнул ее в задницу. Это был ее первый трах в задницу, и, судя по СМС в среду, это укрепило их отношения.

– Она только твоя, – сказала она. – Моя задница принадлежит тебе. Всегда.

А в СМС написала:

Я даже не представляла, что это может так много для меня значить – делить часть своего тела исключительно с тобой.

Он ответил:

Ты – моя, майор, моя сперма повсюду в тебе. Моя. Мардж – это совсем не то же самое, что трахать тебя.

Трахать Кайла никогда не будет тем же самым, – сказала она.

Здесь был не только секс. Я уставился на это СМС.

Последние несколько СМС выражали сожаление о том, что им придется все прекратить. Последнее ее сообщение было отправлено в четверг, когда мы летели в самолете домой в ее отпуск. Не знаю, удалила ли она другие СМС, но осталось только то пресловутое, которое я открыл в ее телефоне после полета на самолете.

Впервые мне захотелось, чтобы Джилл была больше похожа на Айлу.

Я сидел некоторое время, прочитав так много, увидев так много, разобравшись в ходе их романа. Затем набрал номер Айлы. Когда она ответила, я рассказал ей об аборте, о том, что у Джилл возникли с Деверо любовные отношения, и о том, что никто больше об их романе не знал.

– Я не думала, что миссис Деверо знает, – сказала она.

– Я тоже в этом сомневаюсь. Он сказал это однажды, за несколько недель до переброски.

Больше сказать было нечего. Было уже очень поздно. Мы повесили трубки, и я решил отправить СМС Мо. Она перезвонила мне через минуту, и мы поговорили об Анне Брэдстрит, браке и разочаровании.

Я был в ярости на мертвую женщину и ее живого любовника.

Глава 11: Возвращение Шестого полка морской пехоты

Айла, несколько месяцев спустя

– Кайл? Кайл? Ты здесь? Проснулся? – спросила я. Он держал телефон близко, и я могла слышать его дыхание.

– Да, Ай, я трезвый. Это уже в прошлом. Я должен что-то сделать? – спросил он. – Знаешь, у нас действительно нет никакой связи... Я имею в виду, она ушла, у тебя есть Гил и девочки, у меня есть виски «Дикая Индейка». Никакой связи, правда.

– Ха-ха-ха. Хорошо. Ты в порядке? Мама и папа беспокоятся, они всегда спрашивают. Ты – не обычный зять, знаешь ли.

Я услышала, как он вздохнул.

– Да, они тоже замечательные. Почему ты позвонила?

– Ты получил приглашение? В следующую пятницу домой возвращается полк Джилл. Там хотят, чтобы семьи, особенно семьи пяти погибших из полка, чувствовали себя желанными гостьями. Я думаю, это серьезно. Оно пришло по почте.

Кайл помолчал.

– В Лежоне? За последнее время мне пришло несколько писем, но я уже не обращаю на них особого внимания.

– Да. Церемония, приветствие дома, потом ребят отпустят к семьям. Полагаю, будет речь полковника. Возможно, короткая. – Я заколебалась. – Деверо.

Кайл ничего не сказал.

– Кайл? – спросила я через минуту.

– Я буду там, – решительно сказал он.

Я была удивлена. Думала, что ему захочется немного подумать. Я поверила ему лишь отчасти. Прошло несколько месяцев, но неверность и смерть Джилл были горькими пилюлями.

Возможно, он готов был снова встать на ноги.

***

Айла Гилстрап

Миссис Деверо позвонила мне за неделю до возвращения.

– Мы будем там, – сказала я, – мама, папа, я, мой муж и наши девочки. – Но Кайл? Вы знаете, что у них были проблемы.

Она ответила:

– Да, я так и поняла. Не понимаю. Он что, был против ее отправки? Такое может быть между мужьями и женами.

– Нет, мэм, там – личное. Послушайте, я устала ходить вокруг да около. Кайл – член нашей семьи, но прямо перед отправкой они поссорились и так и не помирились. Кайл, наверное, мой лучший друг. Я поговорю с ним о его приходе, но мы не узнаем, пока это не случится. На днях он сказал мне, что придет. Хорошо?

Миссис Деверо помолчала, потом согласилась.

– Да, наверное. Мне жаль, что она оставила такой свободный конец, отправляясь за границу.

– Это оставило плохой привкус, это точно, – сказала я.

Я позвонила Кайлу за четыре дня до прибытия домой.

– Кайл? Айла.

– Айла, у меня на линии Мо. Она может подключиться? – спросил он.

Я была поражена и собиралась сказать «пожалуйста, нет», но потом сказала:

– Да, пожалуйста.

– Хорошо, Мо и Айла – на линии, – сказал Кайл.

– Привет, Айла, – сказала Мо голосом маленькой девочки. Как она может петь с такой силой? Я не понимала Мо: ее кроткое поведение с таким жестким характером противоречило моему опыту.

– Мо, рада тебя слышать. Ты идешь с Кайлом на прибытие? – спросила я, и Гил, услышав меня, улыбнулся. Он посмотрел на меня, как бы говоря: «Ты на самом деле это спросила?»

– Как думаешь, стоит ли? Кайл? – спросил Мо.

Кайл звучал смущенно.

– Я никогда... да... почему бы и нет? Мне нужно лететь в RDU. Ты не могла бы забрать меня оттуда, Мо? Ты ведь думаешь, что это уместно, не так ли, Ай? – спросил Кайл.

– Конечно.

Мо сказала:

– Чувствую себя польщенной.

***

Доктор Морин Мюррей

Я ждала в аэропорту RDU, когда из запретной зоны вышел Кайл. Он улыбнулся, мы обнялись, и это было дольше, чем обычное объятие. Он не поднял меня, но думаю, что подумал об этом. Я обняла его за плечи. Теперь у нас было больше личного общения, чаты и голосовые сообщения, но он жил теперь в Колумбусе и работал на Zenger, так что, мы не встречались. Когда или если он будет готов, я буду готова.

– Рад тебя видеть, Мо, – сказал он. Теперь он смотрел прямо мне в глаза, дольше, чем раньше. Это заставило меня немного застесняться, но я была взволнована.

– Рада тебя видеть, – сказала я.

Он и впрямь держал меня за руку, пока мы шли за его чемоданами. Он был гораздо более открытым, улыбающимся, чем на похоронах. У него также не было того глубокого, темного взгляда, который сопутствовал его депрессии. Возможно, он выходит из нее.

У нас было много времени, чтобы поговорить, пока я везла нас в Джексонвилл. Он беспокоился о возвращении домой Шестого полка морской пехоты.

– Такой роли я не ожидал. Я буду единственным мужем погибшей, а она была высокопоставленным членом подразделения. Как мне себя вести?

Я была за рулем и сказала:

– Веди себя так, как, по твоему мнению, поступил бы хороший человек. У тебя нет никаких причин чувствовать себя неловко.

Он посмотрел на меня, не желая вспоминать о ее романе.

– Кайл, твое уважение к своему браку не должно уменьшаться из-за неуважения к нему кого-то другого. Даже ее.

Как я могла убедить женатого мужчину, что измена его жены не унижает его достоинства?

– Ты все время вспоминаешь стихотворение Брэдстрита, – сказал он.

Я рассмеялась. Мы сделали поворот на Кинстон и направились в сторону Джексонвилла.

– Брэдстрит был образцом для подражания для любящего супруга, – сказала я.

– Ну, я точно готов оставить все это позади. Хочу помнить Джилл такой, какой она была всегда, а не такой, какой была последние шесть месяцев или около того.

Я снова кивнула.

– Может быть, ты сможешь это сделать после встречи полка.

Кайл смотрел в окно на колючие сосны через болото и, казалось, погрузился в раздумья.

Мы встретились с Киннисонами у мотеля, пока доставали чемоданы из багажника моей машины. На похоронах и собрании я познакомилась с Гилом и Айлой, но почему-то пропустила Дэна и Пенни Киннисон. Также я пропустила детей.

– Мо, это – Дэн и Пенни Киннисон, родители Гила и Айлы, – сказал Кайл.

Я шагнула вперед, и миссис Киннисон протянула руку.

– Ваша песня у могилы была так прекрасна, – сказала Пенни, пожимая мою руку. Она мгновение неловко посмотрела на меня, затем наклонилась вперед и обняла.

– Спасибо, я нервничала. Я пою на многих свадьбах, но не на многих похоронах, – сказала я. – И я хотела, чтобы для Кайла это было особенным.

– Вы работаете с Кайлом? – присоединился Дэн, пожимая мне руку.

– Работаю, хотя вижу его только несколько раз в год на встречах, – сказала я. – Мы обмениваемся большим количеством электронных писем.

Кайл всегда был рядом со мной, поэтому я никогда не чувствовала себя среди Киннисонов брошенной или потерянной. Он присматривал за мной, как за ребенком (иногда я использовала это в своих интересах, но иногда мне хотелось быть ровесницей). Поздним вечером мы провели время в крытом бассейне мотеля, наблюдая за плещущимися детьми. Они не совсем понимали, как ко мне относиться. Иногда они относились ко мне как к еще одному ребенку, и я присоединялась к их плесканиям, а иногда они вспоминали, что я – взрослая. На мне был цельный купальник, который мне почти льстил. Кайлу нравилось бросать девочек в воду опять и опять, и мне тоже очень понравились его два броска меня.

Я спросила его сбоку:

– У тебя это очень хорошо получается. У тебя была практика бросания маленьких людей? Может быть, в баре?

Он посмотрел на меня, сначала не поняв, а потом захихикал и некоторое время смеялся. Я никогда не видела, чтобы он так искренне смеялся. Он не знал, что сказать.

Айла была зрелищем. Эта женщина была высокой, стройной и сексуальной, а ее грудь – больше чем просто предположение. На ней также был цельный купальник, и нет, Кайл не стал ее бросать. Она сильно контрастировала со своим кругленьким, невысоким мужем, но они казались такими влюбленными и счастливыми друг с другом. Это радовало. Он был блестящим математиком, посвятившим себя жене и детям, она – красивой женой, видевшей лучшее в своем муже и его лучшее в детях.

Когда я встречала Джилл несколько раз, то решила, что в семье красавица она. Она была красива, но Айла была в своей собственной лиге.

Мы поздно поужинали в местном ресторане с креветками и проговорили целый час, пока маленькие девочки не стали выглядеть сонными от купания и езды. Затем вернулись в мотель, и Кайл проводил меня до двери. На мгновение он замялся.

– Мо, мы не начинаем с нуля, ты знаешь, но прошло всего четыре месяца, с тех пор как она умерла. Семь – с тех пор как я узнал о... но четыре с тех пор, как она умерла.

Я поцеловала свой палец и прикоснулась им к его губам.

– Ш-ш-ш, я все понимаю. У нас есть время. И ее семья – это твоя семья. Они прекрасны. Девочки – просто прелесть. Айла, Гил, ее родители... В вас во всех столько любви. Я понимаю, почему у тебя была такая замечательная молодость.

Мое сердце разрывалось от всех тех эмоций, которые он должен испытывать. И тогда я позволила себе войти.

На следующее утро на встречу полка со мной и Кайлом поехали Пенни и Дэн. Гилстрапы ехали на своем минивэне. У нас были специальные пропуска, по которым нас пропустили в ворота, и были указатели, направляющие нас в зону полка. Это был первый раз, когда я была на военной базе. Я была потрясена размерами и тем, что не видела никакого оружия, кроме как у главных ворот. Мы проехали мимо нескольких танков и гусеничных транспортеров, ехавших по песчаной почве, и Кайл рассказывал нам о том, что мы видим.

Полк возвращался в Кэмп-Лежен по одному батальону за раз, вероятно, как они сходили с корабля в Морхед-Сити. Подразделение Джилл, штабная рота полка, прибыло в пятницу утром около 11:00, а пехотные батальоны вернулись после полудня. На поле, сдерживаемая ленточными барьерами, которые можно было легко поднять, стояла толпа. Перед толпой была трибуна и система громкоговорителей, а также открытая площадка, на которой батальон мог встать перед выходом. Сбоку играл оркестр морской пехоты.

Грузовики высадили роту у оружейного склада в четверти мили вниз по улице, чтобы они могли сдать оружие. Толпа была в нетерпении. Все видели, как рота сдает оружие, а затем марширует к полю – бесконечное время для этой толпы, которая ждала уже семь месяцев.

Как оказалось, хорошо, что первым делом они сдали оружие в оружейную комнату.

Миссис Деверо собрала семьи погибших и раненых роты у угла ленточного барьера.

– Здравствуйте, я – Мардж Деверо, жена полковника Деверо. Я рада, что вы смогли прийти, – сказала она нам. Раненых было около десяти человек. – Мне нужно узнать имена всех, чтобы Айк знал, к кому обращается. Обычно это происходит так: рота выходит на поле, полковник говорит короткую речь, затем обращается к каждому из вас: раненым, а потом к семье погибшего морпеха. Слева направо. Если перепутает, просто поправьте его и укажите, кто есть кто, – сказала она, – он потом поговорит со мной об этом!

Она улыбнулась. Итак, она велела нам встать в том углу площадки: впереди раненые – слева от нас, а другие родственники погибших – справа.

Я встала позади Кайла, справа от него, чтобы смотреть между Дэном и ним. Позиция была скромной, но я подумала, что уместной. Было бы неловко представлять полковнику своего коллегу.

Миссис Деверо была любезной и сердечной женщиной. Я сомневалась, что она догадывается о том, что ее муж общался с Джилл. Я не понимала, какую ответственность жена офицера несет за семьи военных: связывается, помогает, организует, консультирует. Она прошла вдоль шеренги, узнавая имена семей и разговаривая с каждым; я видела, что она узнавала каждую семью.

Особое внимание она обратила на Кайла.

– Я рада, что вы решили прийти, Кайл, – сказала она, протягивая ему руку.

– Спасибо, мэм, – сказал он, пожимая ее руку. Кайл пристально смотрел ей в глаза.

– Очень сожалею о вашей потере, – сказала она.

Кайл кивнул.

– Спасибо.

Миссис Деверо постояла еще мгновение, ожидая, но Кайл ничего не сказал. Он пристально смотрел ей в глаза. Кажется, хотел узнать, не знает ли она, но не находил этого.

– Хорошо, они должны быть здесь с минуты на минуту, – сказала она. – Повторяю, я рада, что вы здесь.

Она оставила нас, как раз когда на поле вышло первое подразделение.

Кайл был слева от нас, папа и мама Киннисон – рядом с ним, затем – Гил с девочками рядом с Айлой.

Полковник Деверо коротко обратился к толпе, в то время как их сыновья стояли перед ними, лицом к лицу. Было огромное беспокойство и желание увидеть своих мальчиков, прорваться через барьер, снова обнять их. Полковник Деверо чувствовал это, но также он должен был признать, что некоторые ранены, кое-кто останется калеками на всю жизнь, а кто-то не вернулся живыми домой. Он говорил четко, отмечая самопожертвование и честь.

– Одним ужасным днем четыре месяца назад эта штабная рота потеряла в бою двух убитых и шесть раненых. Еще четверо были ранены в течение других месяцев. Слава Богу, больше мы не потеряли из этой роты ни одного убитого. Я хотел бы поприветствовать вас, потерявших так много, – сказал он, покидая маленькую трибуну и переходя в угол, где вместе со всеми нами стояла миссис Деверо, пожимая руки родителям и близким раненых, а затем нам – родным погибших. Она передала список пожилому морскому пехотинцу, который сопровождал его.

Полковник Деверо был очень высоким человеком, подтянутым, загорелым и красивым. Он возвышался над большинством других морских пехотинцев. Он буквально затмевал меня, но я сомневаюсь, что он это замечал. Его сопровождал коренастый, пятидесятилетний сержант-майор полка, человек, не выглядевший жаждущим завести друзей. Полковник вел всю беседу, когда они с сержант-майором обращались к каждой семье, используя список, составленный миссис Деверо.

Он прошел вдоль строя, слева направо, обращаясь к семьям и пожимая руки, иногда обнимая мать, отца или жену. «Очень рад, что сержант Уилсон встал на ноги» или «Корпус поддерживает своих раненых», – отчетливо услышал я, но большинство слов были личными и, вероятно, с добрыми намерениями. Все было серьезно и печально, так как несколько жен, матерей и отцов плакали. В большинстве случаев рядом с каждым из них стоял раненый морпех. Семья справа от нас держала увеличенную фотографию погибшего сына.

Он подошел к Кайлу, первому из семьи Джилл. Я отчетливо видел его. Деверо был выше на двенадцать-пятнадцать сантиметров. Адъютант держал список и назвал ему семью. Деверо понимающе кивнул.

– Семья майора Киннисона? – спросил полковник.

Он оглядел всю группу, встретившись с ними глазами.

– Очень сожалею о вашей потере. Она была отличным морпехом, прекрасным человеком во всех отношениях. Майор Киннисон навсегда останется частью этого полка, этой дивизии, этого корпуса морской пехоты. Мы никогда не забудем ее и не забудем ее жертву.

Он посмотрел прямо в глаза Кайлу.

– Вы – муж майора Киннисон? Кайл, я полагаю?

– Да, это я.

Я смотрела на этого большого человека, зная, какой вред он нанес семье Киннисон, какое зло причинил Кайлу. Я видела его высокомерие и, кажется, ликование от победы. Думаю, Кайл тоже это видел. Я вспомнила Толстого: «Жизнь наша связана, и связана не людьми, а богом. Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару». Я сомневалась, что полковник думал об Анне Карениной.

– Она была словно моя правая рука. Прекрасно управляла своим подразделением, ее пехотинцы любили ее. Ее потеря никогда не будет забыта, – сказал Деверо. Он не стал сокращать девиз и очень серьезно сказал:

– Semper Fidelis.

Он протянул руку, чтобы пожать руку Кайла.

Кайл опустил взгляд на руку и плавно перевел его на полковника. А после действовал так быстро, что Айла позже спросила меня, не планировал ли он это? Он посмотрел в глаза полковнику и сказал, также очень серьезно и четко:

– Semper Fi, my ass (всегда верен, жопа).

Не думаю, что полковник понял, что он на взводе, поэтому, когда Кайл ударил его правым кулаком в челюсть, что уложило его на траву, все метр восемьдесят с лишним, и он не приходил в себя в течение пяти минут. Это сломало ему челюсть, которую, как я поняла, позже пришлось зашивать проволокой в больнице. От удара Кайл всем телом перемахнул через ленточный барьер и почти навалился на полковника. Однако устоял на ногах еще секунду. Наступило мгновение потрясенной тишины. Внезапно повсюду раздался шум и движение.

Сержант-майор полка повалил Кайла на землю у моих ног. Несколько морпехов сломали строй, чтобы защитить своего полковника, набросившись на Кайла и сержант-майора. Люди кричали. Я была настолько маленькой, что была закрыта и отталкиваема толпой, понесшейся вперед как живая.

Я посмотрела направо, чтобы спастись от наплыва толпы, но они были крупнее и не замечали меня. У меня не было возможности двигаться, мои ноги даже не стояли на земле. Я видела сквозь щели между людьми. Гил обхватил каждую из своих девочек и притянул их к себе, подальше от движущейся толпы. Дэн, обнимая Пенни, двинулся вправо к Гилу и девочкам. Я запаниковала, так как толпа уносила меня прочь от Гилстрапов. Вдруг я почувствовал, как чья-то рука крепко схватила меня за руку и потянула вправо, между двумя нахлынувшими толпами: Айла втягивала меня в круг своей семьи. Мои ноги опять коснулись земли. Она притянула меня к себе, увидела, что я в порядке, и вдруг улыбнулась. Ее левая рука была вокруг меня, правая – вокруг мамы, а девочки были в безопасности посередине. Моя левая рука была вокруг Гила почти естественно, а теперь я обвила свою правую вокруг Айлы.

Это длилось всего несколько секунд, но я никогда так не боялась, как при движении в толпе, когда мои ноги не касались земли.

Не знаю, услышала ли она меня в грохоте, но я сказала:

– Спасибо.

Толпа остановилась, люди впереди расступались, чтобы избежать кучи морпехов поверх Кайла.

Миссис Деверо справа от нас стояла неподвижно, собралась с духом и подняла желтую ленту, чтобы подойти к мужу. Она была обеспокоена, и это было понятно. Ей потребовалось несколько лишних секунд, так как путь ей преграждало скопление людей.

– Славный день! – воскликнула Айла, и я тоже это почувствовала. Светило солнце, полк был дома, было тепло. Защищать любовь не стыдно. Я подумала, скоро ли я буду встречаться с осужденным. Я с нетерпением ждала, когда смогу рассказать об этом родителям.

Я сказала Айле:

– Наверное, не так, как это сделала бы Энн Брэдстрит.

Айла посмотрела на меня, а потом рассмеялась, и я подумала, что хорошо, когда тебя понимают.

Вокруг был хаос. Я слышала такие заявления от морских пехотинцев, как: «Муж майора Киннисон вырубил полковника!» и «Вырубил его одним ударом!», а от члена группы: «Самое лучшее возвращение домой в истории!». Все хотели знать, что случилось и почему. Морпехи, все еще более или менее стоявшие в строю, переглядывались и комментировали, а я тихонько смеялась, но сквозь слезы. Наше групповое объятие закончилось вместе с опасностью, хотя мы стояли ближе друг к другу.

Айла переместилась к Гилу, который сказал:

– Кайл... Ты должна любить Кайла! – а после Айла прислонилась щекой к голове мужа.

Миссис Деверо обошла груду морских пехотинцев и подошла к мужу. Она опустилась на колени рядом с ним, положив руку ему на волосы. С другой стороны до него добрался санитар из роты ВМС и тоже опустился на колени. Он проверил жизненно важные показатели, а затем осторожно ощупал челюсть Деверо. Казалось, он успокаивает миссис Деверо. Прибывшая военная полиция кричала толпе, чтобы та отступила, а сержанты и лейтенанты призывали своих людей вернуться в строй. Командиры или сержанты привлекли внимание нескольких взводов.

Миссис Деверо гладила щетинистые волосы своего мужа; его шляпы видно не было. Военные полицейские оттащили шестых морпехов от Кайла, когда детские игры закончились. Эти морпехи вернулись в свои ряды. Гил кивал и улыбался. Дэн и Пенни не совсем понимали, что делать, но Айла обняла маму, у которой было самодовольное выражение лица. Была ли она рада, что Кайл ударил Деверо? Я не знала.

– Папа, – сказала Айла, – мама, возьмите нашу машину, если хотите, отвезите девочек в мотель. Проведите день в бассейне. Или пройдитесь по магазинам. Гил, Мо и я останемся с Кайлом. – Она посмотрела на меня, и я кивнула. – Неизвестно, сколько он пробудет в тюрьме. Может быть, лишь одну ночь. Что бы там ни было, мы все узнаем. Возможно, нам понадобится адвокат.

Айла была явно довольна. Дэн взял Пенни за руку и теперь улыбался.

– Убедись, что с ним все в порядке. Приятно видеть Кайла больше похожим на себя, – сказал он, когда Гил передал ему ключи от их минивэна.

Мама Пенни сказала, почти как будто преодолевая собственную депрессию:

– О девочках мы позаботимся, не волнуйся. Узнай, что они собираются сделать с Кайлом. Нам понравится заботиться о девочках.

Они найдут, чем заняться. Они понравятся моим родителям, я была уверена.

Этой семье нужен Кайл. Он – их благо.

Девочки были озадачены таким поворотом событий. Айла сказала:

– Девочки, о сквернословии дяди Кайла мы поговорим позже.

Она улыбалась; девочки, должно быть, подумали, что дядя Кайл сделал нечто плохое, а мама улыбается по этому поводу. Айла продолжила:

– Поговорим об этом позже. Сейчас идите с бабушкой и дедушкой, ладно? Мы на сегодня останемся с дядей Кайлом.

Затем она поцеловала их, и бабушка с дедушкой за руку повели их к фургону на стоянке.

Айла посмотрела на меня и решительно сказала:

– Мы поговорим об этом. Поговорим об обязательствах и чести и о том, чтобы всегда, всегда быть верными. Они будут знать, когда это «всегда».

Я ей улыбнулась.

Когда быть верным не выбираешь. Просто стараешься жить в соответствии с этим каждый миг.

Вся рота была призвана к вниманию щелчком, наконец, каждый взвод вернулся в порядок, каждый взвод и отделение снова стали четкими и управляемыми. Кайл выглядел слегка ошеломленным, когда двое мужчин подняли его под руки и понесли. Теперь всем заправлял офицер полка, но из-за сирены говорить долго он не мог. Сирена становилась все громче, и вскоре на траву неподалеку выехала машина скорой помощи.

Деверо стонал и постепенно приходил в сознание. Мардж выглядела задумчивой, стоя на коленях рядом с ним.

Думаю, до нее дошло, какова была мотивация Кайла. Возможно, у нее были и другие намеки на интрижку, другие признаки. Она посмотрела на Кайла между двумя военными полицейскими, а затем на Айлу. Она наклонила голову, как бы спрашивая, и я увидела, как Айла кивнула в ответ.

Мардж собрала все воедино. Она кивнула, взъерошив волосы мужа, и посмотрела на него, выражение ее лица было подавленным. Она посмотрела прямо на Айлу, находившуюся в восьми метрах от нее, слегка покачала головой и четко, совершенно вне контекста, сказала:

– Я не знала.