Лиговский проспект – сердце старого города. В этом старообразном четырехэтажном доме позапрошлого столетия мне и предстоит провести месяц моих каникул. Квартира моей тетушки далека от понимания жителем любого провинциального города, собственно, это и не квартира вовсе. Высота потолков позволяет соорудить второй ярус и поместить там большую двуспальную кровать, а свободное пространство посвятить кухне и гостиной.

Бесспорное достоинство в таких случаях – собственный санузел, что позволительно далеко не в каждой бывшей коммуналке. Интерьер жилища будоражит фантазию сочетанием и близким соседством антикварных предметов мебели и ультрасовременных барных стульев, винтажного зеркала в резной раме и постера с полуголыми дивами, наконец, пятидесятидюймовым телевизором возле деревянной оконной рамы с мелкими квадратиками стекол.

Алина вышла из душа и, одарив атмосферу ароматом полевых цветов, прошла к дивану. При всей моей неистощимой страсти к стилю кэжуал, вольные нравы Питера раньше не представлялись мне даже в самых сокровенных тайниках души, такие как привычка тети и ее супруга обыденно расхаживать после душа не прикрываясь ничем, кроме махровых полотенец.

Казалось, скудное их одеяние грозится прямо сейчас соскользнуть или предательски распахнуть краешек. Особой наблюдательности не требовалось, чтобы заметить, как я робею, цепляюсь взглядом в стороне, а стыд заливает мои щеки, будто это у меня набухшие, острые сосочки сейчас выскользнут за край полотенчика, будто это у меня видно большую часть голых бедер, а про любопытно выглядывающую из полотенца Олега при каждой смене позы розовую головку любопытного зверька и упоминать не стоит.

— Ой! Олег, они опять...- разрушив мирный лад беседы, внезапно подскочила Алина.

Тетушка задорно в два шага подбежала к окну и с любопытством устроилась поудобнее - наклонилась, уперев  локти в подоконник. Как не сложно догадаться, в такой позе, когда стройные ножки выпрямлены, а позвоночник выгнут, длины полотенчика уже не достаточно, чтобы скрыть вид на потаенные места с тыльной стороны.

Олег встал с дивана и можно было бы счесть его движения более выдержанными, когда бы он звонко не отвесил шлепок по оттопыренному заду супруги. По всей вероятности, моя тетушка с супругом в силу привычки, воспитания и наибольшего расцвета сил не были готовы включить в свою компанию тинейджера типа меня, чтобы при этом не нанести урона тонкому психическому складу.

— Настюха, ты чего сидишь? – не оборачиваясь, Алина махнула свободной рукой, не занятой поддержкой подбородка, - Иди сюда, быстрее...

Как же я ошибалась... иллюзии о близкой дружбе между мной и Алиной, тесном общении и сходстве таяли на глазах, в течение нескольких часов оттенок покровительства с ее стороны закрепился и напрочь развеял мои ожидания.

Я втянула воздух сквозь зубы, равнодушно подошла и в знак покорного исполнения команды, так же, как и Алина подперла рукой подбородок, устремив отсутствующий взгляд в окно. Столь же быстро, как упрямство и своенравие застлали мои глаза недовольством, так же быстро пелена соскользнула, стоило мне увидеть сцену, вызвавшую такой восторг Алины. В окне дома напротив, приглашающе распахнутом как относительно створок, так и бардовых штор, начиналось зрелищное действо, затмившее собой недавние впечатления от купальных обычаев немногочисленного семейства.

Посреди полупустой комнаты, высотой не уступающей тетиному жилищу, со стенами, богато увешанными пестрыми изображениями в антикварных рамах, стоит обнаженный мужчина, его бледная кожа густо покрыта растительностью, не справедливо обошедшей большую часть головы. Ясно различается даже на расстоянии его богатырских размеров орган с не менее внушительной мошной, партнерша – дама в красных чулках, обошла мужчину сзади, не прекращая извиваться руками вокруг его тела магическими кругами, опустилась на корточки, отчего между ног, посреди пышной копны густых, черных волос раскрылся розовый зев.

Дама, демонстрируя аристократические склонности, без помощи рук поймала губами толстый конец богатырского члена и одними только движениями головы принялась активно действовать. Как бы ни мешало расстояние разглядеть мельчайшие подробности, разжигающие любопытство, невероятно широко растянутые губы – первое, что бросалось в глаза. Вопреки ожиданиям, опытная партнерша сумела почти полностью затолкать внушительный орган в свою глотку.

От одного только представления, что в мое горло втыкается такая громадина, у меня сперло дыхание. Да, я заметила за собой частое, глубокое дыхание, кажется, даже Алина с Олегом могут его слышать. Боясь повернуть голову, я остолбеневшая стояла в неудобной позе, вынужденная по воле маминой сестры наблюдать за представлением пары эксгибиционистов. Почему-то мне представилось полотенце на талии Олега,  трудно отделаться от ощущения, что его пенис напряжен не меньше, чем у мужчины в соседнем окне, а еще, скорее всего, он уже пробил себе путь на свободу между краешками обернутого полотенца.

Знаете, раньше, дома, в интимной обстановке, я начинала ласкать себя и при меньших, не столь разогревающих возбуждение, обстоятельствах. А теперь, когда восхитительное зрелище и присутствие почти полностью раздетых взрослых людей взывает к бессознательному инстинкту, я даже не сразу поняла, как сильно моя розовая, нежная плоть требует внимания к своей персоне - она зудит, горит, одновременно исходится фонтаном, а струйки подбираются к краю моих ночных шортиков. В пору протянуть левую ручку вдоль животика и приложиться пальцами между ножек, туда, где шовчик нанесет непоправимый ущерб моему целомудрию.

Тем временем, мужчина, подталкивая от нетерпения, сопроводил даму к комоду, куда она и взгромоздилась своим массивным седалищем. Он, по образцу петроградских кавалеров, опустился на одно колено и стянул с партнерши красные, кружевные трусики, приложил их к своему лицу и заметно насладился ароматом. Не довольствуясь малым, он поднялся и, вернув свой доминирующий настрой, грубо затолкал трусики даме в рот. Возбуждающее, унизительное зрелище – женщина сидит на комоде с раздвинутыми в стороны объемистыми ляжками, щеки ее раздуты, а между губ остался красный хвостик материи. Мужчина, смерив долгим, внимательным взглядом, устроился у станка и сперва медленно задвигал тазом.

— Представляешь, они регулярно дают такие концерты, весь дом приглашен! – прервал тишину Олег.

Чтобы справиться с неистово бьющимся сердцем, я глубоко задышала, стараясь беззвучно выпускать воздух открытым ртом, повернуться и позволить тетушке увидеть мои горящие ушки и кожу под глазами – худшее, что я могла представить в этой ситуации. Ах, если бы я могла провалиться сквозь землю! Как только мысли вернули свои стройные ряды, улучшив момент, я рванула на диван и невидящими глазами вперилась в телевизор.

— Племяшка, пойдем посекретничаем, - шепнула на ухо Алина и энергично поднялась по деревянным ступенькам на второй ярус.

Я, иступленная от смущения и неудержимого перевозбуждения, проследовала за сестрой...точнее, маминой сестрой. Иногда Алина ведет себя так, будто она и впрямь – моя сестра. Когда я достигла кровати, она уже лежала по диагонали и листала свой планшетник, покачивая в воздухе согнутыми в коленях ножками. Я улеглась рядом и, боясь произнести хоть слово своим слабым, дрожащим голосом, послушно уставилась в уложенный посередине экран.

— Это у меня на работе, корпоратив новогодний, - проникновенным голосом комментировала Алина перелистываемые фотографии.

Внизу послышались голоса из телевизора, каналы не задерживались на одном месте и наконец, один пришелся по вкусу Олегу. Алина продолжала листать кадры, удачные и не очень, служебные и несколько откровенные – но в целом те самые фотографии, которые можно найти в смартфоне у любой женщины, если только она не родилась в монастыре.

— Насть, у тебя такая кожа гладенькая, - нежно шепнула сестра, проведя тыльной стороной ладони вдоль моей руки.

Алина продолжала листать по экрану, поглаживая левой ручкой меня сначала по руке, а потом вдоль спины, ласково погладила по волосам. Прикосновения, нежные и невесомые, вызывали дрожь, а кожа в этих местах покрывалась мурашками. Я понимала, что нравится мне это или нет, я не в силах сопротивляться и что-либо противопоставить действиям Алины, я даже ответить ей взаимностью не могла ввиду охватившего меня оцепенения. Только предательница все еще жила своей жизнью – требовала своей доли ласк и обливала мои многострадальные шортики. Уткнуться лицом и позволить искусительнице делать со мной все, что ей только заблагорассудится, но даже на это мне не доставало самообладания!

Алина привстала, оставив скомканный полотенчик на кровати, ее нежные ручки, не встретив сопротивления, откровенно прошлись вдоль моей спины и наконец, нашли покой на ягодицах. Я чувствовала, как пальцы впиваются сквозь материю, раздвигают половинки и снова сжимают их вместе. Из моей груди вырвался стон, голова рухнула на плед и я равнодушно уставила взгляд в стену, не способная сосредоточиться на своих мыслях. Цепкие пальцы стянули, снова не встретив моего сопротивления, промокшие шортики, я пассивно ожидала, что будет дальше, большее, что я могла сделать – в порыве озорства прогнуть спину и оттопырить попку в сторону сестры.

Густой, вязкий туман окутал все вокруг меня, даже звук телевизора едва пробивался сквозь его толщу, в глазах плыло, все мои чувства отступили перед остротой осязания. Алина бесцеремонно вторглась в мое личное пространство, да что там, она, сидя на моих ногах, жадно сминала мои голые ягодицы, проводила пальцами между ними, рывками, грозя попортить материю, сдергивала шортики еще дальше. Безвольная добыча, я лежала и стонала под натиском малышки Алины, такая же миниатюрная, я едва ли справилась бы с ней, если бы могла противостоять собственной предательнице-пизде.

Молния пронизала мое тело, я не сразу поняла, что произошло, просто стонала, кряхтела и завывала; остренький кончик горячего языка пришелся мелкими ударами прямо там, в месте, ревниво и недоверчиво скрываемом от посторонних глаз. Алина впилась пальцами в мякоть моих мясистых половинок, развела их и припала языком; мокрый, податливый кончик разгуливал вдоль ущелья, задерживаясь на чувствительной звездочке. инстинктивно я сжималась в комок, сильные мускулы сомкнули доступ, но туже ослабли, желание одержало надо мной верх, я жаждала, я просила...ПРОДОЛЖАЙ

*  *  *  *  *

Ночная темнота была разбавлена слабым светом из окна, я огляделась и обнаружила себя на кровати возле Алины. Она очень тихо, по-девичьи посапывала во сне, лежа голым телом поверх пледа. Олег пускает раскаты храпа откуда-то снизу, видимо уснул на диване. Как только мои мысли вернули свои стройные ряды, я в деталях восстановила произошедшее и ужаснулась.

Прозрение было мучительным – я вспомнила, как вознаградила мамину сестру брызгами перед тем, как провалиться в бессознательную темноту, как я стенала под натиском ее языка и проворных пальчиков, как я извивалась, изгибалась и изворачивалась... Алина теперь знает с самой невыгодной стороны мою, погрязшую в порок личность. Мне хочется, чтобы утро не наступало, тогда мне не придется встретиться взглядами с тетей и овеянным понимающим молчанием Олегом.

Забегая наперед, скажу, что моим надеждам на скорый конец света не суждено было сбыться, утро наступило своим чередом, домочадцы и виду не подали относительно произошедшего вечером обстоятельства, а на следующий день состоялся выезд на пикник на берегу Ладожского озера, о котором Вы, дорогие читатели, уже наслышаны.

* * * * *

Я отвлеклась от книжки и направила взгляд на гостью – пышную, цветущего вида женщину лет пятидесяти в пестром летнем платье. В отличие от тетушкиного оживления, мое приветствие выразилось слабым кивком. Следует отметить, приход гостьи, представленной мне как Тамара, заметно оживил атмосферу в жилище, болтовня заглушила вещающий в пустоту телевизор; то и дело легкий, необузданный смех разрывал ровный ход беседы.

Гостья обратилась к сплетням - области, в которой ее справедливо считали непревзойденным знатоком. Насколько мне удалось разобрать, темы перескакивали непредсказуемо, как пчелка с цветка на цветок, не закончив одной истории, троица приступала к промыванию косточек других незнакомых мне персонажей. Не прерывая беседы, Алина спустилась с барного стула и, стараясь не терять нити повествования, набрала воду в турку.

— Настя, кофе? – коротко отвлеклась тетушка.

Тамара безостановочно тараторила, то и дело прерываясь, чтобы закатиться глубоким, убедительным смехом, от которого содрогалось все ее тело и в особенности большие груди в разрезе декольте. Аромат кофе разнесся по комнате, проник в каждый уголок и своим благоуханием поманил к столу.

Пока чашечки не показали свои устланные черным песком донца по второму кругу, наша увлеченная беседой компания не переместилась на диван, где взрослые согласились, не обменявшись ни словом, перейти к таинственной части встречи. Все началось с того, что Тамара передернув плечами, с удивительной легкостью высвободилась из платья. Мощный бюст в голубом лифчике оказался на свободе и ложбинка между грудями показалась куда более глубокой, чем могло виделась в роскошном декольте.

Я, презрев правила приличия, неотрывно смотрела на убедительные два аргумента в пользу превосходства женского пола. Шевеления в размытой области бокового зрения несомненно означали перевоплощение тетушки и ее благоверного в их любимый наряд, за одним лишь исключением, что полотенца на этот раз остались в душевой.

Мне ничего не оставалось, как откинуться на спинку дивана и, уж коль меня никто не гнал, и тем более, не зазывал присоединиться, просто насладиться игрой моих предсказуемо развратных родственников. Насколько вы можете заметить, после пережитых дней в Питере, происходящее больше не ввергало меня в шок. Почему - я и сама не знала.

Итак, вернемся в комнату старинного доходного дома, которая на сегодняшний день принадлежит Алине и ее мужу. Олег, пряча сверкавшее в глазах вожделение, встал во весь рост и павлином обошел гостью, все ближе серпантином подбираясь выпирающей конечностью.

— Тома, у Олежки без твоих сисек вообще не встает уже, - не скупясь на комплименты слукавила Алина, - все уши мне прожужжал, какие у тебя отпадные дойки! А у меня что, совсем маленькие?

Алина, неискусно притворяясь, надула нижнюю губу и большими, плаксивыми глазами обошла присутствующих ценителей своих роскошных, не по стану крупных грудей. Для наглядности она скрестила руки, отчего сиськи приобрели вид еще более привлекательный. Олег, получив это завуалированное разрешение, ринулся в бой, руки жадно ощупали голубой лифчик и без промедления, свойственного юнцам и вызванного не доскональным знанием устройства системы крючков, избавил Тамару от мешающего предмета интимного гардероба. Тяжелые молочные железы свободно повисли, оттягиваясь к земле не так сильно, как это могло представиться при виде таких объемов; аккуратные темно-розовые, шишковатые сосочки распрямились и приглашающе уставились в стороны.

Сложившийся у меня в голове спокойный и умеренный в поведении образ Олега растаял на глазах, обуянный теперь нетерпением, он присел у ног пышной Афродиты и жадно припал к сиськам, разминая то одну, то другую, то обе сразу. Вмиг позабыв о супруге, Олег пристроился, чтобы встроить свою кукурузину между грудей. Эта противная мудрым предначертаниям природы игра не могла длиться вечно, Алина силой усадила своего взбудораженного, взлохмаченного мужа, позволив, однако, оставить свободную руку на отрадном местечке, а сама безо всякой подготовки вспрыгнула верхом.

Череда испытаний прошедших дней продолжилась и чтобы собрать воедино свои беспорядочные мысли, я отводила взгляд в сторону, крепко зажмуривалась, даже задерживала дыхание, смешно раздувая щеки, но ничего из перечисленного не позволяло пересилить накатывающее наваждение. Сидя на одной стороне дивана, обняв колени обеими руками, я находилась рядом со сношающимися родственничками, причем на противоположном конце сидела мадам с оголенной грудью невероятной величины. Раньше и при меньших стимулах я позволяла себе запустить пальчики...

— Насть...Насть... - поборов одышку, обратилась Алина, - презики...под телевизором...

Я не сразу поняла, что от меня требуется, но осознав, подскочила с дивана и услужливо протянула сестре блестящий квадратик «durex». Алина неохотно стащила свое нутро с богатырского члена и, заметно дрожа и задыхаясь, присела на мое место; знаком она поручила мне самой надеть презерватив и, не дождавшись другого ответа, кроме того, что можно прочитать в моих жалобных  глазах, впала в минутный транс.

Под давлением внезапности и участия новых зрителей, ответив полоумной, принужденной улыбкой, я опустилась на пол коленками, дрожащими руками надорвала кончик упаковки и неловко извлекла латексное колечко. Мои непослушные пальчики не сразу нашли нужную сторону – приставив резинку к кончику головки, я принялась тянуть, и лишь поняв тщетность попытки, перевернула его. Резиновый футляр плотно обхватил мощный орган, сжал подернутую складками крайнюю плоть, раскатывая латекс по всей длине.

В порыве озорства, чтобы снискать расположение зрителей, я двумя ручками обхватила ствол и ощутила его теплоту и живое подёргивание. Олег, проявляя полную безучастность, смотрел на меня осоловелыми глазами из-под приоткрытых век и глупо улыбался, его крепкая рука сжимала беспрестанно сиськи Томы. Внезапно Алина прервала мое завороженное оцепенение, будто меня нет рядом, она бедром оттолкнула меня и снова ее раскрытое влагалище махом поглотило богатыря.

Мясистый зад начал манящие скачки, почти выпуская прут, а потом погружая его так, что ягодицы расплющивались о бедра Олега, а по части приседаний ей не было равных! Вопреки здравого смысла и всех законов приличия, я так и осталась сидеть на полу, открыто натирая рукой по шву своих джинсов, когда вдруг поймала на себе благосклонный взгляд Тамары. Женщина с выражением спокойного оптимизма и понимания смотрела на парочку, поощряя все движения и проявления страсти немой улыбкой, а ее величественная осанка гармонировала и уравновешивала тяжелый бюст.

Олег издал протяжный рык и недвусмысленно дернулся, по сестре вообще невозможно было различить момент оргазма среди буйного потока страстных вздохов, резких насаживаний и нечленораздельных криков; вдруг распутная Алина сползла с опадающего члена, позволила разглядеть его обмякающую плоть со складками презерватива, образующимися по мере опускания и только тогда хищными ноготками стянула резинку. Тетушка, демонстрируя мне величие своих талантов, высунула язык и перевернула содержимое резинового, растянутого футляра на себя. В пылу куража, похваляясь передо мной и, возможно, пышной подругой, она выпустила белые густые, комковатые капли себе на губы, откуда они под собственным тягучим весом опустились на язык.

— Племяшка, не тупи... - обожгла Алина своими огненными глазами, указывающими в сторону опавшего былого великолепия.

Я молча замотала головой, но под напором тяжелого диктаторского взора, не дожидаясь толчка в спину, приблизила лицо к теряющему крепость отростку, из кончика которого сочилась мутно-белая струйка. Член утратил задор и игривость, вместо этого прилег, как усталый путник и на глазах покрылся морщинками, отчего лужица вытекающих остатков только увеличилась.

Преодолевая отвращение, я поцеловала кончик и сразу признала новый, незнакомый, солоноватый привкус. Как я ни морщилась, как ни искажалось мое лицо к великому удовольствию восторгавшейся троицы, но пока я не слизала остатки спермы, не смогла считать дело завершенным, знаком чего было похвальное похлопывание по плечу.

Я замерла, укладывая в голове подробности, перед глазами я видела Олегову кукурузину, даже в опавшем состоянии имевшую внушительные габариты, я вспомнила ощущение во рту, когда всасывала мягкую, податливую головку. Нежная, как ребенок, она требовала бережного обращения, вскоре я свыклась с новым вкусом, который еще долго оставался на губах.

— Мама, хорошего вечера, приходите еще – будем рады, - лепетала заискивающе Алина, на цыпочках вытянувшись, чтобы обнять свекровь.

Олег в свойственной манере молча стоял у окна, оперевшись плечом в стену и, скрестив руки на груди, кивком проводил Тамару.

*  *  *  *  *

Август близится к концу, все чаще Питер навещали незваные тучки. Они одаривают мостовые, площади и металлические крыши домов моросящим дождиком. Небо в эти дни становится серым, воздух сырым, а настроение тоскливым. Скоро возвращаться домой. Жаль, месяц у тети пролетел стремительно, оставив массу самых ярких впечатлений. Алина решила напоследок сводить меня по Питеру; настойчивость тетушки больше походила на каприз ревнительницы питерских достопримечательностей - она совершенно не допускала отказа с моей стороны, равно как и участия со стороны Олега.

Один из немногих за последнее время дней порадовал хорошей погодой и Алина засобиралась. Казалось, это не мне нужно попрощаться с городом, а ей успеть в последний раз обойти памятные места. Олег с безразличным выражением сидел на диване, закинув ногу на ногу, и водил пальцами по планшету. В стесненных условиях квартиры нам пришлось потолкаться у шкафа, но не подумайте, что мы примеряли изысканные наряды, отнюдь. Что касается одежды Алины, так это короткие черные леггинсы до середины бедра, белая маечка и черная спортивная курточка. Ничего не скажешь, этот спортивный стиль делает ее еще моложе.

Когда видишь Алина сзади, леггинсы настолько облегают тело, что она кажется раздетой ниже пояса. Круглая попа обтянута эластичной, тонкой материей. Когда тетя идет, ягодицы смещаются, деформируются и раскачиваются. Между округлостями и бедрами то слева, то справа возникает глубокая складочка, отчего попка еще более округляется. Особое великолепие заду придают гармонично широкие бедра, чьи контуры почти плавно перетекают в крупный таз. Красотка! И еще жалуется на назойливое мужское внимание.

Спереди штанишки обтягивают промежность, миниатюрные трусики почти не скрывают контуров половых губок и щелки между ними. Если бы леггинсы были светлее, допустим телесного цвета, любой бы посчитал, что Алина просто не одета. В разрезе молнии спортивной курточки, когда собачка позволяет полам небрежно расходиться, под белой маечкой безошибочно угадываются очертания сосочков на выпуклостях грудей. Вот такая она смелая, моя тетя.

Мы вышли из дома, представляю, какое бы это было зрелище, если бы мы не спускались по лестнице, а поднимались. Хотела бы я тогда идти позади и любоваться ее попкой. Алина задрала голову и посмотрела на открытое окно - Олег не соизволил выглянуть, чтобы проводить нас воздушным поцелуем или хотя бы взмахом руки. Мы вышли со двора и оказались на широкой, оживленной улице. Тетя стиснула пальцы на моем запястье и потащила меня за собой, пришлось даже прибавить шагу, чтобы поспевать за ее стремительным ходом. Идти пришлось не далеко - у тротуара за остановкой стояла тонированная иномарка. Вообще, в Питере редко увидишь детище Автоваза.

Алина открыла заднюю дверь, шмыгнула внутрь и увлекла меня за собой. Внутри оказалось просторно, салон отделан белой кожей, несмотря на тонировку, света хватало, чтобы разглядеть лица обоих мужчин на передних сидениях. Оба повернулись к нам и дружелюбно улыбались.

— Так это и есть твоя племянница? - начал водитель, - симпатяшка!

— Настя, это Марк, - продолжил второй, - а я Витя.

Я была слишком ошеломлена внезапным знакомством, чтобы сразу запомнить, кто есть кто; я только кивала и улыбалась, пока взрослые говорили. По всей вероятности, прогулка у нас отменяется, ну или примет несколько иной формат. Машина тронулась, мимо помчались старые дома, остановки с задумчивыми горожанами, памятники. Закончилась старая часть города, пролетели многоэтажки и я поняла, что прогулки по Дворцовой площади сегодня ждать не следует. Действительно, машина выехала за город, Алина тихо, почти шепотом переговаривалась с мужчинами, склонившись всем телом между спинок передних сидений. Ее лицо не выражало ни тревоги, ни сомнения. Вскоре мы заехали в промзону, машина изящно лавировала между выбоинами и торчащими из земли железяками и подъехала вплотную к кирпичной стене старого цеха. Я осмотрелась - кругом никого.

— Настюх, пойди погуляй полчасика, мне надо поговорить с молодыми людьми, - твердо сказала Алина.

Я с сомнением оглядела пейзаж, неохотно потянула блестящую ручку двери и выставила ножку на землю. Так обидно быть обманутой - вместо прогулки по центру меня привезли на заброшенный завод. Иногда я так сержусь на Алину, что кулачки сами сжимаются, а зубы стискиваются в бессильной злобе. Я вышла из машины, от обиды хлопнула дверью и пошла. Не оборачиваюсь, сзади хлопнула дверь, потом вторая. Пересаживаются. Губы сжались от недовольства, так себе прогулочка под конец каникул! Вдруг я завизжала что есть мочи - впереди, возле ржавого кузова грузовика я увидела стаю собак. Одна из них замерла и уставилась на меня. Собака на изготовке рычала и скалила пасть, обнажая клыки. Остальные тоже посмотрели на меня.

Я рванула к машине. Погоняемая сворой, я летела что было силы. На подходе приоткрылась передняя дверь, я без раздумий заскочила внутрь и захлопнулась. Собаки агрессивно рычали, гавкали, вставали на задние лапы, заглядывая в окна. Слюнявая морда тыкалась в стекло, пытаясь ухватить меня и все больше озлоблялась. Марк нажал на руль и машина издала громкий сигнал, что эхом разнесся между корпусами завода. Собаки трусливо сбежали, поджав хвосты, в след за ними нехотя удалился и вожак.

— Напугалась? - с сочувствием в голосе спросил мужчина с водительского сидения.

Я кивнула, дрожь пробрала мое тело. Еще сильнее я задрожала, когда обернулась к сестре - Алина уже сидела с задранной на грудях майке на волосатых ногах второго мужчины. Теперь меня трясло не от страха, а от негодования. Парочка замерла, оба смотрели на меня.

— Настюш, ну прости, - сказала тетя, ухватившись руками за спинки переднего ряда сидений.

Алина подалась вперед, ближе ко мне, шлепнула по назойливой ладони Виктора, проскользнувшей по ее груди и начала подбирать слова.

— Насть, ну хочешь - посиди в машине, - мы еще сходим с тобой на Дворцовую, обязательно сходим.

Я кивнула, успокоилась и откинулась спиной на дверь.

— Просто понимаешь, мне еще надо должок вернуть ребятам, а без тебя меня Олежка бы не отпустил... - Алина взглянула с подкупающей искренностью.

Ну почему я никогда не могу на нее долго сердиться? Я понимаю, что сейчас она сидит на члене, даже потихоньку покачивается и крутит попой и одновременно так искренне извиняется передо мной. Но я не могу на нее злиться. Добившись от меня прощения, Алина потеряла ко мне интерес, откинулась на своего ебаря, наконец, позволив стиснуть сиськи, и затянула страстное подвывание. Она сидела бездвижно, позволяя мужчине снизу работать тазом и мелко двигать поршнем в ее влагалище.

Я посмотрела на ее блаженствующее лицо, на ее стиснутые груди, плоский животик, потом еще ниже. Клитор отчетливо виднелся над сводом, чуть выше работающего члена. Парочка мало-помалу начала стонать, Виктор тянулся губами к белым плечикам тети, ее точеной шейке, ушку. Алина смотрела на меня из-под приоткрытых век и уже сама вращала задом на мужчине. Я почувствовала на себе сверлящий взгляд - Марк, так же, как и я откинулся спиной на свою дверь и хитро прищурившись, ожидающе смотрел.

— Не смотри так - она еще целка, - справляясь с ритмом движений и глубокими вдохами, сказала Алина.

— Такая красотка и до сих пор целка? - спросил Марк, обратив вопрос тетушке, но глядя на меня в упор.

— Отсосать может, но тогда я тебе ничего не должна, - не прекращая скачки, заявила Алина.

— Ну, нет, я такую крошку не обижу, - ухмыльнулся Марк, - своей жопой отработаешь.

Марк гладил нежными пальчиками мою ногу чуть выше носочка; от близости расплачивающейся тети, ее стонов и взглядов делалось хорошо, я заводилась. Разговор о моей целке и минете едва знакомому взрослому мужчине не прошел бесследно. Марк взял мою ладонь двумя руками, как парижский кавалер он поднес ее к губам и поцеловал. Мои щеки вспыхнули румянцем, уши загорелись, захотелось сбежать из машины. Мужчина перестал оборачиваться на заднее сидение, он влюбленно смотрел лишь на меня, улыбался и слегка прищуривался.

Вдруг он дернул меня за руку, увлек к себе и обнял. Спиной я чувствовала его тело. Стало хорошо и светло. Вдруг сестра опошлила атмосферу частым сопением и хлюпающими звуками. Виктор протяжно застонал, вслед за ним и Алина. Тетя слезла с члена, услужливая страсть гейши на ее лице слетела, как только первый кредитор кончил. Алина открыла дверь и вышла на улицу, сразу открылась и вторая дверь.

— Насть, пойдем на заднее сидение, - шепнул Марк, пощекотав дыханием ушко, - просто посидим, я не сделаю тебе больно, обещаю.

Я отстранилась от мужчины, едва не зацепившись ногой за ручку переключения передач, и минуя кресло, выпорхнула на улицу. Марк так и остался сидеть. Возле заднего колеса на корточках сидела Алина, выпуская из промежности тягучую струю спермы. Забираясь на заднее сиденье, я заметила курящего с другой стороны машины Витю. Только сквозь тонированное стекло заднего ряда я увидела его опадающий член, испускающий остатки семени на землю. Марк тотчас повеселел и рванул, протискиваясь между спинками на задний ряд. Он запустил руку и притянул меня за талию, прижал к себе и уткнулся лицом в мои волосы.

Марк глубоко вдыхал, сжимал губами край моего ушка, впивался пальцами в кожу. Я улетала от удовольствия. Еще никто не был со мной так нежен. Он не собирался трахнуть меня - просто наслаждался мной, шептал красивые слова, дышал горячо, ласкал кожу. Если бы он только захотел, я бы сделала все на свете. Алина открыла дверь, атмосфера интима разбавилась вульгарным дневным светом, она вслепую провела рукой по задней полочке, нащупала свои вещи и, не закрывая двери, натянула трусики.

Видели бы вы ее миниатюрные белые трусики - маленький ажурный треугольничек и несколько тесемок. Но смотрится эротично, весьма эротично. Потом она натянула леггинсы, захлопнула дверь и села спереди.

Не могу отвлекаться больше ни на кого, Марк сжал пальцы на моей груди. Соски трепетали под нажимом его пальцев, хочется большего, но я не могу его об этом просить. Если он сам захочет, я обязательно возьму в ротик. От него пахнет мужчиной, от него пахнет нежностью, от него пахнет дорогим парфюмом. Немножко царапает шею его щетина, зато как сладко он прикасается губами. Я таю. В глазах все плывет. Он водит ладонью по моим ногам, поднимается по бедрам, вот уже близко... Хочется, чтобы он прикоснулся к зудящей промежности. Я закрываю глаза, каждое прикосновение одобряю придыханием из самой груди.

— Киска, ты такая сладкая, - шептал Марк, - дай мне свою попку...

Его сильные руки тянули мое безвольное тело, крутили, пока не уложили на задний диван животом. Я лежала у него на коленях, как нашкодившая девчонка в ожидании порки. Мой живот был на его коленях, под щеку он подложил мне свою нежную ладонь и кончиками пальцев ласкал ушко. Вторая рука легла на попу. Сквозь джинсы я ощущала дрожание его пальцев, трепет и тепло его руки. Мужская ладонь легла мне на тыльную сторону бедра под коленкой. Сильно прижимаясь и собирая складки на джинсах, она прошла вверх по утолщающемуся бедру и наконец, достигла зада. Потом ладонь еще кружила по округлостям, цепляясь за шовчики и кармашки, но все также страстно гладила и сжимала мои ягодицы. Когда пальцы прошли вдоль шва между ягодиц, я невольно напряглась, выгнула спину и застонала.

Марк шлепнул меня по попе, высвободил левую руку из-под моей щечки и теперь две ладони начали мять мою попу. Если бы только он попросил, я, не раздумывая, возьму в ротик и сделаю ему самый незабываемый минет. Ах, если бы он только намекнул. Его руки протиснулись под моим животом, пальцы вцепились в пуговицу. Я уже готова была сама помочь, но Марк справился, сильные руки стянули джинсы, попа обнажилась. Если бы я знала, то одела бы красивые трусики, а не эти простецкие трусы. Алина - предательница, но я на нее не сержусь. Сейчас я не вижу ничего - лицо уткнулось в кожу сидения, не слышу ничего, кроме собственного дыхания, но чувствую все. И руки Марка на моей попе, и его пальцы, пробирающиеся под трусики и даже взгляды Алины и Виктора.

Марк стянул с моей попы трусы, чувствую, как мокреется моя девочка. Все бы отдала, лишь бы он прикоснулся к ней. Жертва нежности, я лежу на коленях мужчины кверху голой попой, не способная остановить происходящее. Наоборот, я хочу большего. Пусть он трогает меня, пусть сует пальцы в мою дырочку, пусть обжигает меня шлепками, пусть оставит на моей попе красные следы от ладоней, пусть попросит меня сделать ему минет.

Он услышал меня - нежно пальцы прошлись по моей разгоряченной вульве. Не в силах совладать с собственной чувствительностью, я прогнулась и закричала от удовольствия. Как это сладко. Его пальцы погружаются не глубоко между моих набухших половых губ, он водит вдоль щелки, разгуливает ими по поверхности. Я больше не сдерживаю в груди глубоких стонов.

Мокрый пальчик прошелся от вагины назад по ложбинке и чувственно уткнулся мне в тугую дырочку. Это очень необычное чувство. Хочется сжать ягодицы. Зажимаю его руку, но сразу расслабляюсь. Пальчик набирает влаги на половых губах и снова упирается в дырочку. Это так сладко, что невозможно терпеть. Слышу, стук пластиковой дверцы, шорох, возня. Вдруг холодная капелька падает на морщинистую звездочку. Марк сопит, чувствую животом упругие шевеления его члена.

Пальцы его правой руки, словно играя на арфе, перебирают чувствительную кожу моих половых губок. Мои рецепторы обострились до крайности, каждое прикосновение заставляет извиваться и кричать от избытка нежности. Я задыхаюсь. Другой палец прижимается к ложбинке, размазывает скользкий крем и вдавливается в мою дырочку. Под натиском двух рук я сдаюсь. Сфинктер впускает кончик пальца, буквально одну фалангу и сразу эластично обжимает ее. Я задыхаюсь от восторга. Я забыла обо всем на свете. Марк не прекращай, ни за что не прекращай!

Палец протиснулся внутрь. Я задрожала, внизу живота порхание бабочек стало еще быстрее, жар разлился по телу, сжатие сменилось бесконечным расслаблением. Я кончила. Кончила от двух мужских пальцев. Попка перестала так сильно сжимать, она пульсирует, чувствую, как она приоткрывается. Марк вынул палец, поводил им по скользкой коже вокруг ануса, легко погрузил его на всю длину и так же легко вытащил. Несколько минут он трахал мою попу своим пальцем. Я совладала с ощущениями, начала получать размеренное удовольствие, копить его для очередного оргазма.

Снова палец вышел, теперь в попку уткнулись два пальца. Чувствую натяжение мышцы, она борется, не впускает, но скрещенные клином скользкие пальцы преодолели натяжение. Оказавшись внутри, они расправились и еще более расширили кишку. Стало немного больно, но нежные прикосновения к влагалищу притупили боль. Я ощущала смесь боли и наслаждения. Пальцы уже начали работать, растягивая мою дырочку, но это уже были слишком сильные ощущения, чтобы я могла их стерпеть, не изогнувшись в нахлынувшем оргазме. Марк, я уже не в силах сделать тебе самый восхитительный в мире минет, но в следующий раз обязательно - только попроси!