Олег с напускной важностью разгуливал по своим владениям - подземному вестибюлю станции метро "Авиамоторная", он с особой тщательностью заглядывал за колонны, всматривался в закрытые масками лица, стараясь на уровне интуиции определить потенциального нарушителя. Еще недавно, в свете разгоревшихся событий гражданского неповиновения на площади Сахарова, ношение масок было запрещено, теперь же мир перевернулся с ног на голову - всех обязали скрывать лица. Одномастная, серая, безликая масса.

Олег заметно прибавил шаг, если сейчас не поторопиться, то можно упустить добычу - несколько мигрантов, испуганно пряча глаза, спешили к открытому вагону. Мужчины шли быстро, скорее старались избежать встречи с блюстителем неверно понятого правопорядка, чем впрыгнуть именно в этот, гостеприимно открытый вагон. Следующий поезд откроет свои двери ровно через две минуты - ничтожный промежуток времени, чтобы из-за него так ломиться.

Олег успел, он окликнул гостей столицы, когда они уже были на пороге вагона и, возможно, преждевременно благодарили Аллаха. Двери закрылись и пустой поезд умчался в тоннель. Олег злорадствовал, сейчас его упоение властью было так велико, что он даже позабыл о позерстве перед подопечной. Сообразно с высшими интересами государства, прапорщик держал в страхе трех приезжих мужчин, скорее всего у себя на родине они считались уважаемыми гражданами, порядочными мужчинами, отцами семейств. Здесь же, перед лицом представителя полиции они сделались мелкими, запуганными существами, вжавшими головы в плечи.

— Добрый день, предъявите, пожалуйста, Ваши документы, - чрезмерная любезность полицейского переходила в иронию.

Олег наслаждался, как бы он сейчас ни миндальничал, сколько бы ни тянул время, для этих троих участь неминуема и судя по их испуганным глазам, дело обещало прибыльный исход.

— Начальник … - начал осторожно подбирать дипломатично-льстивые выражения один из мигрантов.

— Нет, нет, нет, - издевательски-непреклонным тоном запротестовал полицейский, - никаких начальников, паспорта к осмотру.

Гости столицы переглянулись, полушепотом что-то коротко обсудили на своем языке и выдвинутый на должность спикера извлек из внутреннего кармана пачку сигарет, прямо на глазах патрульных он доложил в пачку несколько купюр, рассчитывая, что жест будет непременно замечен полицейским, и протянул прапорщику. Олег широко улыбался, все еще не замечая напарницу, он протянул руку, но вместо того, чтобы принять замаскированную взятку, схватил гастарбайтера за руку.

Расчет был прост - при последней норме жесткой палочной системы этим ловким трюком он не только обеспечивал три протокола, но и дело по подозрению на дачу взятки, а это уже совсем другая история. Олег сообщил по рации старшему смены хорошую весть и конвоировал мигрантов, как особо опасных преступников в дежурку.

* * * * *

Издержки безнравственного профессионального формализма ничуть не волновали образцового патрульного, его размышления избегали той причинно-следственной связи, что побуждает граждан к совершению проступков. Еще вчера отлаженная система принуждала мигрантов жертвовать немалую часть дохода на пополнение карманов лиц, обремененных властью, а сегодня принятые ими правила превращались в неблаговидное деяние и грозили реальным сроком.

Олег торжествовал, настал черед Вероники получить его внимание. Но только лишь за тем, чтобы тщеславный прапорщик мог излить весь свой восторг от собственной ловкости и изобретательности. Патрульный оживился, он кружил вокруг напарницы с самой блистательной улыбкой, неоднократно он напоминал, как ей повезло с наставником. Профессионализм полицейского был вознагражден сполна - Вероника млела от хвастовства своего любовника, она купалась в лучах его славы, осознавая верность своего выбора. Не напрасно подсознательное влечение манило ее к этому человеку. Олег рос в ее глазах, но вместе с тем, женщину терзала собственная неуверенность - удерживать этого успешного высокорангового самца становилось все тяжелее.

— Вчера на корпоратив к мужу ходила, - как бы между делом ввернула Вероника, - наплясалась и, кажется, перебрала, до сих пор голова гудит.

— Нормально ты отдыхаешь, - в голосе мужчины прозвучала вежливая безучастность.

— Я же пьяная совсем дура становлюсь, ебите кто хотите, что называется, - женщина всмотрелась в глаза любовника, - вот дурочка, да?

Вероника изо всех сил старалась вызвать у избранника хоть какое-то, самое малое проявление ревности. Олег был равнодушен, чем вызывал у влюбленной женщины непомерные страдания.

— Да, не дурочка ты никакая! - с непониманием на лице улыбнулся Олег.

— Сначала танцевали и каждый партнер, представляешь, опускал ладони мне на попу, - Вероника изводилась, добавляя вымышленные факты, - и это при муже! Нахалы, прям в открытую меня за зад тискали!

— Хм, непорядок, - отстраненно ответил прапорщик.

— Потом двое офицеров силой затащили меня в мужской туалет, - Вероника сделала паузу, вглядываясь в лицо напарника, - и отодрали.

— Угу, - Олег отвечал машинально, пребывая в мечтательной задумчивости.

— Одновременно! Задрали мне платье, порвали трусы и трахнули! - Вероника негодовала, - Олег, ты вообще меня слышишь?

— Да, да. Продолжай, трахнули одновременно.

— Меня посадили верхом на одного красавчика, а второй разрядился мне в жопу.

Вероника была опустошена, такого равнодушия от любовника она не ожидала. Сегодня он не интересуется ее сексуальной жизнью, а завтра совсем перестанет интересоваться ей как женщиной. Оставался последний шанс. Первый разговор с дочерью обнадежил Веронику. Каждый преследовал в этой истории свои цели. Если мать любой ценой хотела удержать молодого, спесивого кобелька на коротком поводке, даже если ошейник заменяло ее собственное тело и тело дочери, то мотивы Венеры были не совсем ясны. Возможно, не лишенная приятности помощь матери открывала перед вызревшей не по годам пигалицей заманчивые перспективы в собственных интрижках.

Фантазии Вероники еще могли долго осаждать непреклонного нарцисса, они бы усиливались воспаленной фантазией и превзошли все разумные пределы, если бы разговор не прервало появление молодой, цветущей девушки. Венера появилась словно из ниоткуда перед матерью и улыбалась широкой, нежной улыбкой. Она тут же потупила взгляд, стоило повернуться к Олегу. Слишком юна была эта чаровница и слишком плотоядным было выражение мужского лица.

— Привет, ты вовремя, - Вероника взглянула на электронное табло и добавила мягкое предостережение, - маску не снимай, выебут.

— М-а-а-а-м, - девушка натянула на нос медицинскую маску и обидчиво закатила глаза под лоб.

Венера заметно смущалась перед взрослым мужчиной, к ногам которого она была брошена как на жертвенный камень. Она непроизвольно опускала глаза, глупо улыбалась и стояла, скрестив ноги. Вероника смотрела на дочь и удивлялась искренности ее внезапного кокетства и застенчивости, она заглянула в глаза мужчины и успокоила его легкой улыбкой. Однако, хоть внешность девушки и показалась ему заурядной, Олег находил ее весьма соблазнительной.

— Куда пойдем? - подгоняла события женщина-полицейский, - в подсобку или дежурку?

— В дежурку нельзя, - Олег удивился нелепому предложению любовницы, - можно в туалет.

Мать и дочь переглянулись и на лице Венеры выразилось омерзение - молодая девушка не так представляла себе первое свидание с любовником собственной матери. Решено было местом порока избрать не менее отвратительную подсобку. Подгоняемые тем огнем, что заставляет людей спешить на первое свидание, патрульные, чуть ли не взявшись за ручки, неслись по краю платформы. Венера со снисходительным взглядом шла сзади. Она легко преодолела ту дверцу, что составила затруднение ее матери, потом прошмыгнула под рукой Олега и оказалась в тесном помещении, отделанном бледно-голубой потускневшей от времени плиткой.

Троим в подсобке было совсем тесно, тем не менее, дрожь возбуждения была так сильна, что этим неудобством пришлось пренебречь. Олег предусмотрительно запер дверь на щеколду и повернулся к дамам. Наступила тишина, все трое предвкушали крайне неприличное развитие событий, но никто не знал, с чего начинать. Вероника первой расстегнула молнию черной полицейской курточки, с равнодушным, даже будничным выражением лица она сняла куртку и повесила ее воротником на круглую ручку. Сохраняя спокойствие, возможно, рисуясь перед дочерью, женщина стащила через голову черную футболку и предстала перед партнерами во всем очаровании зрелости.

Лифчика и на этот раз не было и тяжелые груди призывно покачивались. Вероника с вызовом посмотрела на Венеру, передавая ей эстафету оголения. Ожидаемо девчонка замялась, она невольно сжалась, втянула шею и снова опустила глаза в пол. Тогда женщина снисходительно улыбнулась и по-хозяйски расстегнула ремень прапорщика. Девушка наблюдала за раскованными движениями гологрудой матери, не сводила глаз с набухшего бугра в штанах, к которому пробирались расторопные пальчики Вероники через ряд пуговиц. Когда обольстительница извлекла на свет налившийся без дополнительной стимуляции пенис, холодность Венеры исчезала помимо ее воли. Огонек блеснул в ее глазах и живейший интерес выразился на лице, девушка протянула к гиганту свою изящную, белую ручку.

— Руки! - оборвала Вероника, - сначала заголяйся.

Девушка охотно сбросила куртку, не озаботившись даже повесить ее, стянула через голову темно-зеленый вязаный свитер и встала. На молочно-белом, просвечивающем тельце остался бежевый ажурный лифчик. Венера умоляющим взглядом обвела своих растлевателей, но по суровому взгляду Вероники поняла безнадежность просьбы. Женщина стояла, уперев руки в бока, и закусила уголок нижней губы. Девушка покорно опустила голову и завела руки за спину, крючки лифчика долго не поддавались дрожащим пальцам, но никто из взрослых не смекнул помочь.

Венера передернула плечами и стащила лямки, она присела и аккуратно сложила лиф и свитер на куртку. Когда она распрямилась, Олег уставился взглядом на полуобнаженную малышку. Легкостью и воздушностью сложения она напоминала фею, тонкая талия, плоский животик, плечики, нежные ключицы и, конечно, упругая, вздернутая грудь с алыми, нежными сосочками. Невозможно было скрыть ее возбуждение - соски налились как почки, а на лице под глазами вспыхнула краска, ушки под каштановыми прямыми волосами раскраснелись.

Венера подчинялась бессознательному побуждению прикоснуться к манящему своей мужской силой фаллосу. Она заслужила право положить на него ладонь, сжать пальцы и ощутить его внутреннее тепло. Малышка трепетала. Олег смотрел на девчонку сверху и улыбался своей удаче, неожиданно он поймал на себе благосклонный взгляд Вероники и притянул ее к себе для глубокого поцелуя. Пока девчонка робко подрачивала, любовники страстно целовались, пропихивали языки в рот друг другу и сцеплялись ими.

В запале порочной безнаказанности Вероника покровительственно оттолкнула бедром девушку, опустилась коленями на холодный пол и без промедления вобрала вздрагивающую залупу в рот. Она раздула щеки и кружила языком вокруг головки, в процессе минета женщина наощупь нашла руку дочери и притянула ее к себе. Усилием воли Вероника выпустила изо рта любимое лакомство, чтобы любезно поделиться с дочерью. Она держала рукой основание ствола, направляя головку в сторону Венеры.

Девушка стояла на коленях возле матери, зачарованно смотрела на блестящую залупу и не решалась открыть рот. Головка покачивалась прямо перед носом Венеры, вдруг она ощутила на затылке мамину ладонь, в состоянии тупого смирения открыла рот и впустила великана. Под давлением руки голова двинулась вперед и пересохшие губы продвинулись вдоль ствола.