Воскресное солнце единолично царило на голубом небосводе, ветер угодливо разогнал пушистые, причудливой формы облачка, а сами жгучие полуденные лучи заставили попрятаться все живое с земли. Улица опустела. Превозмогая нестерпимый зной, Вовка жался на теневой стороне, в узкой полосе, убывающей под высоким солнцем. Так, обливаясь потом, он добрел до единственного в переулке двухэтажного дома и нетерпеливо позвонил.

Ожидание казалось невыносимым, крупные капли пота сбегали по лбу и щипали глаза. Наконец, калитка отворилась и мальчишка-подросток впустил гостя. Оба, не обменявшись и словом, юркнули в дом, в этот оазис свежести, где кондиционеры едва справлялись с работой.

– Юрка, мама у вас? - спросил Вовка после минутного наслаждения прохладой.

– Ага, - паренек хитро прищурился, - у нас...

– Позови, я за ней.

– Пошли, - Юра нетерпеливо потащил гостя по лестнице на второй этаж, - смотри сюда.

Когда Вовка прижал лицо к прохладному стеклу наверху лестницы, необходимость в дальнейших объяснениях отпала сама собой. Оба прижали лбы и смотрели во двор дома, где на площадке, выстланной из тротуарной плитки, на деревянных широких лавках величественно разлеглись три дамы.

– Аффигеть! - только и смог произнести Вовка.

– С десяти часов жарятся, - пояснил хозяйский сын, - за пивом только к холодильнику бегают и все. Жалко моя комната на другую сторону выходит, сижу полдня на лестнице.

– А это кто с ними? - мальчишка облизнулся на незнакомку.

– Это ж Лялина мама, не узнал что ли? Тетя Саша.

– Хорошая...

– Ага.

Александра в синем купальнике лежала животом на лавке и как все распустила лямки лифчика, чтобы уберечь спину от белой полоски. Если ее лежанка стояла слева направо, то остальные две примыкали к ней, образуя П-образную форму. Такая расстановка позволяла мальчишкам любоваться загорающими с наивыгоднейшего ракурса. Если красные стринги хозяйки двора вовсе не скрывали сочных женских ягодиц, то остальные зрелые красотки намеренно подворачивали края трусиков, отчего сверху проступали истоки ложбинок, а округлости открывали молочно-белые участки кожи.

– Класс! Смотрел бы и смотрел! - восторгался Вовка.

– Это ты еще не видел, как они друг друга маслом мазали, - не отрывая лба от прохладного стекла, произнес Юра, - если что, салфетки здесь.

Стопка салфеток лежала в углу подоконника, а одна смятая служила намеком на ненапрасную предусмотрительность. Мальчишки стояли коленями на ковролине и боялись хоть на секунду оторвать взгляды от женского лагеря, где мамочки то и дело прикладывались к запотевшим темно-зеленым бутылкам. Теперь становится понятно, какой жертвы стоило Юрке спуститься к калитке.

Когда тетя Саша, известная мальчишкам как мама Ляли, в пылу беседы приподнялась на локтях, две пары жадных глаз увидели ее налитые груди. Хоть они и упирались сосками в лакированные доски лавочки, сама их тяжелая масса зачаровывала, притягивала взгляды. Трудно понять, о чем спорили дамы, но мама Юры вертела головой и тоже приподняла корпус, хотя их позиция для подобной картины оказалось бесполезной. С этой стороны можно только любоваться ее голыми ногами, широкой, несколько расплывшейся попой в путах красных тесемок, плечиками и прямой спиной.

Мама Вовчика просто сложила голову на руку и время от времени посасывала из горлышка, воздерживаясь от спора. Она заметно размякла на солнцепеке и часто проводила пальцами под трусиками, чтобы заправить края и одарить зрителей видом своей зрелой кормы. Воздержимся от осуждения и не будем следить, с какой частотой мальчишки тянулись к салфеткам. Скажем одно, общее их количество осталось неизменным, хоть большая часть и оказалась смятой.

Правда, чем больше партизаны издавали сопения, тем меньше они вслух обсуждали своих мамочек. Чувство взаимного стыда сковало их языки, чего нельзя сказать о руках. Вовкину мамочку смесь алкогольных паров и зноя почти сморила и та лежала, почти не шевелясь, лишь изредка она усугубляла свое положение очередным глотком теплого пива.

Тетя Саша держалась молодцом, она увлеченно о чем-то рассказывала, зачем-то виляла задом (лучше бы она легла на место Вовкиной мамы) и, самое главное, так сильно приподнималась, что сиськи почти повисали в воздухе. Как бы то ни было, бледно-розовый край ареола однажды-таки показался. Когда на протяжении долгого времени наблюдаемые дамы, казалось, ничем уже не могли удивить мальчишек, к стыду Юрки его мать лениво поднялась с лежанки.

Оба замерли, когда увидели округлившиеся ягодицы и еще больше обомлели, когда женщина встала, а лифчик остался на лавке. Вдруг хозяйка повернулась и, не глядя помутневшими глазами ни на окно лестницы, ни куда-либо еще, кроме заднего крыльца, шаткой походкой направилась в дом. Озорники раскрыли рты, когда жадно внимали взглядами каждому движению колышащихся грудей зрелой женщины. С позиции были видны увесистые бидоны, почти достигающие пупка, большущие ареолы и темно-коричневые соски. Даже светло-фиолетовые ломаные растяжки при желании можно было различить, но не на этой особенности женского тела сосредоточились мальчишки.

– Пиздец, они огромные! - завистливо присвиснул Вовчик.

Как-то вдруг ему даже захотелось, чтобы и его мама не уступила и повернулась на спину. Вот, как тетя Саша. Пока красные стринги, к слову, весьма тщательно прикрывающие лобок, если не считать очертаний раздвоенного персика, скрылись в доме, все внимание мальцов было приковано к сиськам тети Саши.

– Понятно, в кого у Ляли такая жопа...

– Ага...

Слова с трудом выходили из горла, дыхание участилось и партизаны выражали свое восхищение другими способами, коих в мальчишеском арсенале было предостаточно. Александра, разморенная пеклом, лежала на спине, согнув в колене одну ногу, и приложила ладонь ко лбу в качестве козырька, когда тщетно обращалась к спящей подруге. Ничто уже не мешало разглядывать ее крупных грудей, расплывшихся под собственным весом. Вот дверь тяжело хлопнула, красные стринги появились перед домом и восхитительные ягодицы приступили к танцу сминаний и перекатываний живой, упругой плоти. Каждый шаг сопровождался соблазнительными сжиманиями ягодиц.

К счастью, мама Юрки поставила бутылки на землю и оседлала край лавки, Александре пришлось подняться. Так, сидя друг напротив друга, подруги часто освежались ледяным пивком и пылко о чем-то говорили. Движения женщин были такими непринужденными, что сообщали увесистым бюстам чарующие колыхания. Временами казалось, что дамы так близко наклонялись для таинственных шептаний, что их груди вот-вот соприкоснутся сосочками.

Под воздействием алкогольных паров подруги стукались лбами, хохотали, чокались бутылками и даже обнимались. Потом, крепко побратавшись, мама Юрки развернулась и легла на лавку, сложив голову на бедро подруги. Разговор, кажется продолжался, во всяком случае вялая жестикуляция не прекратилась. Когда хозяйка фазенды совсем сникла, Александра высвободилась, сложила голову спящей на лавку и перебралась на свободную лежанку, чтобы подогнуть ноги к груди и впасть в бездвижное состояние.

Мальчишки переглянулись - за время их наблюдения женщины успели порядочно набраться и уснуть. Без слов, одними только глазами они приняли совместное решение спуститься во двор. Страшно и неоправдано рискованно, однако, наши партизаны уже находились в той степени крайнего возбуждения, когда здравый смысл уже не почитается за советчика. Наоборот, потянуло на откровения, а грязные словечки так и рвались быть произнесенными.

– Если Ляля так сосет, что ж ее мама вытворяет? - было первое, дерзкое изречение отроков.

– Да, сейчас и проверим, - второе, призывающее к действию.

Каждый из мальчишек избегал привлекать внимание к нагому телу своей матери, хоть и любопытствовал в сторону мамки товарища. Возможно, это только смелое предположение, что кто-то из них и питал слабость к собственной родительнице, однако, из понятного чувства эгоизма ограждал ее от притязаний второго. Понятно, что Вовкина мамочка была в положении более защищенном, чем Юркина, выставившая сиськи напоказ. По взаимному согласию жертвой избрали маму Ляли.

Мальчишки спустились, на миг потеряв афродит из виду. Когда они выглянули за дверь, прекрасный сон не рассеялся - все трое лежали на своих местах. На ходу партизаны стащили шорты и уже раскачивали своими кукурузинами, приближаясь к Александре. Как соблазнительно она прижала колени к груди - пусть сиськи сплющились, зато как великолепно округлилась попа. Под трусиками угадывалась ложбинка между пухлых ягодиц. Юрка первым приложил зудящий член к бедру и сверху пошлепал им по бархатистой коже. Мальчишки прыснули смехом и зажали рты ладонями.

Вовчик приблизился, неуклюже согнул ноги в коленях и провел головкой по округлости ягодицы, размазывая прозрачную, тягучую нить. Приятные прикосновения заставляли водить членом как кистью по корме взрослой женщины. Юрка не переставал дрожать смехом проказника и держал ладонь у рта, он поманил указательным пальцем, чтобы показать свою новую проделку. Пацаны обошли лавку, все еще опасаясь прикасаться к женскому телу ладонями. Тут Юра приставил напряженный член к лицу тети Саши и посмотрел на друга. Стоило тому кивнуть, как Юрка с готовностью придавил залупу к губам Лялиной мамы.

– Сильнее дави, - трясся от нетерпения Вовчик.

Юрка только мотал головой - женщина и не думала впускать член в свой рот, только губы сминались под его натиском. Разочарованно мальчишка провел головкой по щеке женщины и отстранился. Дать в рот маме Ляли, как это делали с самой Лялей совершенно не получалось. В тишине Вовчик дернул товарища за руку и указал на свою маму - та действительно могла стать легкой добычей ввиду широко раскрытого во сне рта, а моральную сторону уже было дозволительно задвинуть на дальний план - так оба разгорячились идеей вознаградить свое долготерпие.

Юрка на правах хозяина первым раскорячился, чтобы конец возбужденного писюна пришелся на женские губы, Вовчик не растерялся, обошел лавку и также направил залупу к губам женщины. Они водили кожаными кисточками по противоположным уголкам губ и щекам, когда женщина вдруг распахнула глаза. Мутный взгляд обошел оцепеневшие лица молодых людей, потом зрачки скосились на подставленные хуи и случилось непоправимое - женщина потянулась губами к члену слева и всосала залупу. От жадности она бросила Вовкин член и всосала сливовидный набалдашник Юрки.

Пьяная и неловкая жадно обсасывала подрагивающие члены, она беспомощно тянулась лицом и делала капризное лицо, когда кто-то из мальчишек вдруг распрямлял затекшие ноги и член был недоступен губам женщины. С каким неистовством она сосала, с какой жадностью вбирала члены глубоко в горло. Будь она в состоянии более крепком, несомненно, уложила бы мальчишек рядом и насладилась сразу двумя хуями. Мутные ее глаза зажглись странным огоньком, руки уже не тискали основания членов и липкие мальчишеские мошонки - они страстно сжимали собственные сиськи.

Горячая кровь бурлила в венах мальчишек, сперма кипела и разжижалась в сосудах и просилась наружу. Так сладко женщина вытягивала губы и как кошечка проводила язычком, что самый этот вид лишал парней воли к сопротивлению. Александра в пьяном полузабытьи вытянула ноги, легла грудью на лавку, уперла подбородок в руку и с любопытством наблюдала за происходящим. Она даже не подозревала, что должна была оказаться на месте подруги, если бы губы были посговорчивее. Какая досада.

Два юнца переняли ритм и уже буквально сами по очереди трахали хозяйку в рот, когда она поворачивала голову в ту или иную сторону. Вот и Вовкина мама раскрыла глаза, но вероятно сочла увиденное миражом, потому что равнодушно наблюдала за своей распутной подругой. Вовчик уловил взгляд матери и эта маленькая деталь сбила весь настрой, внутренний тормоз ослаб и поток жидкой, липкой спермы хлынул в открытый рот женщины. Это было то мгновение, когда она еще не успела повернуть голову и просто лежала с приоткрытыми губами.

Стрела спермы пронеслась поперек лица, часть угодила в рот, что-то легло на щеках. Остальные порции, каждая меньше предыдущей, уже метко попадали в рот, что распахнулся еще шире, тогда как глаза плотно зажмурились. Накормил мальчишка тетеньку и распрямил ноги, капая мутными кляксами на землю. Вовчик даже уловил мамину улыбку, даже увидел, как та облизнула губы и приподнялась грудью над лавкой, но юнцу это уже не добавило пылу.

Юрка сосредоточил свои усилия на губах матери, а та ему ответила взаимностью - так сладко она сопела и мычала, когда всасывала хуй до самого основания. Даже горловые звуки разнеслись по двору, заставив подружек крепко позавидовать. Юрка тоже не стал исключением - как и любой другой мужчина села от минета этой обворожительной любовницы он спустил без шанса на долгое сопротивление. Сперма выстрелила глубоко в горло - дама с мутными потеками на лице уже была слишком мотивирована, чтобы проронить хоть каплю мимо губ.

В неловкой тишине мальчишки сидели, подавленно скруглив плечи. Зато дамы уже не скрывали медовых улыбочек и манящей наготы, хоть и не собирались следовать примеру хозяйки фазенды.

– Так вот, Антон как услышал слова Верочки, так прям в руку мне и спустил. Представляете? - докончила Саша свой рассказ и сделала большой глоток пива.

Подружки расхохотались. Они втроем сидели на одной лавке, оказавшейся с ходом солнца в теньке. Хозяйка в красных стрингах кокетливо улыбалась толи пикантной истории подруги, толи собственному приключению. Она задумчиво взвесила ладонью отвисшую свинцово-тяжелую сиську и со снисхождением потрепала сына по волосам.