Пятница 15 июля 2016 года День 1403

Что такое любовь? Не причиняй мне боль, малыш... не причиняй мне боль... не надо.

Я медленно сел в постели.

Наконец-то я понял, что происходит каждый день в четыре часа пятьдесят восемь минут и двадцать шесть секунд.

Все закончилось быстро, за долю секунды. Все произошло так быстро, что было скорее впечатление, чем воспоминание. Но я знал, что видел...

Грибовидное облако.

Возможно, я буду первым человеком, который проливает слезы радости при виде ядерного взрыва. Мне сразу стало ясно, что взрыв и моя временная петля связаны. Я никогда не думал, что мою ежедневную перезагрузку запускает нечто внешнее.

Но в этом не было никаких сомнений.

Некоторые быстрые интернет-исследования подтвердили то, о чем я думал. Даже самые большие ядерные бомбы, когда-либо сделанные, не имели такого радиуса поражения, который достиг бы Трентона из Нью-Йорка. В зависимости от ветра Трентон мог попасть в область радиоактивных осадков, но они бы не убили меня мгновенно.

Итак, если не сам взрыв убивает меня каждый день, почему я перезагружаюсь в тот момент, когда он случается? Петля времени должна быть напрямую связана с бомбой.

Что заставило меня плакать от счастья, так это то, что был очевидный способ выбраться из петли времени – остановить ядерный взрыв.

***

Я немедленно приступил к расследованию.

Сначала я взял напрокат вертолет. На самом деле я нанял рейс из Трентона в Нью-Йорк. Фрахтовщик решил, что я – просто VIP-персона, рано приезжающая на работу из пригорода. Я рассчитал время нашего вылета так, чтобы в назначенное время мы оказались в пяти милях от Нью-Йорка.

В 4:55 я подал сигнал пилоту по внутренней связи. Перед полетом я дал ему большие чаевые и сказал, что, возможно, захочу осмотреть по дороге достопримечательности.

– Не могли бы вы задержаться здесь на несколько минут? И повернитесь немного, чтобы мне был хорошо виден город.

– Нет проблем, сэр. Дайте знать, когда будете готовы продолжить полет.

Нас собьют, но ему не нужно было этого знать. Завтра он будет в полном порядке.

Когда бомба взорвалась, я был готов.

На этот раз у меня был гораздо лучший обзор, но взрыв все еще был ослепительно быстрым. Я не смотрел на само грибовидное облако. Я смотрел на землю, пытаясь понять, где он начинается. К тому времени, когда понял, что ищу не в том месте, я уже проснулся на следующее утро.

Я повторил процесс еще три раза, прежде чем сузил место до Восточного Манхэттена. Это было самое близкое, что я мог получить, чтобы, используя этот метод, обнаружить отправную точку. Чем сильнее я приближался, тем больше переполняли меня чувства.

Это была самая легкая часть.

Найти точное место оказалось гораздо труднее.

На уровне земли или даже с воздуха было невозможно что-либо разглядеть из-за радиуса взрыва. Стоя в Нью-Джерси, я мог сказать, что взрыв идет с севера. Стоя на Манхэттене... я не мог сказать ни хрена. Он шел отовсюду вокруг меня. Моя воздушная разведка показала, что он – на восточной стороне острова, но оставался все еще чертовски огромный стог сена, чтобы найти мою иголку.

Если бомба взрывалась дистанционно, то она могла быть где угодно. Мне придется обыскивать здание за зданием и комнату за комнатой. Мне придется заглянуть в каждую машину, мусорный бак и подвал на Манхэттене.

Я бы так и сделал, но это было последнее средство.

Я собирался поработать над теорией, что если найду место, то обнаружу какие-то указания. Мое предположение состояло в том, что это сделали террористы какого-то толка. И в то время как иностранное правительство будет бомбить Нью-Йорк с расстояния, ноги террористов будут стоять на земле.

Чтобы найти эпицентр, я начал с наиболее вероятных целей террористов. Я бродил по ночным улицам Манхэттена в поисках чего-нибудь необычного или подозрительного.

Я подумал, что наиболее вероятной целью было здание ООН, и провел весь день, осматривая это место, и наблюдал за ним до самой ночи. Место было большим, и мне, вероятно, потребовалось бы несколько ночей, чтобы понаблюдать за ним со всех сторон, но я отложил его после первого же раза. Там было слишком много охраны. Я не видел, чтобы кто-то пытался протащить ядерную боеголовку на территорию.

На самом деле я не знал, чего ищу, просто надеялся, что узнаю, когда увижу.

Каждую ночь я обыскивал разные места. Таймс-Сквер, Карнеги-Холл, Рокфеллер-центр, Эмпайр-Стейт-Билдинг, Мемориал Всемирного торгового центра. Я ходил в колледжи, музеи и офисы крупных компаний. Провел несколько недель, прочесывая Центральный парк.

Я искал несколько месяцев, прежде чем нашел кое-что интересное.

***

Пятница, 15 июля 2016 года, День 1531

Что такое любовь? Не причиняй мне боль, малыш... не причиняй мне боль... не надо.

Время приближалось к четырем часам утра, и я шел на запад по 57-й улице. Я пересек Парк-Авеню и столкнулся с блокпостом. Там были деревянные дорожные препятствия, стоящие на улице. Я посмотрел в обе стороны. Едва можно было разглядеть еще один блокпост на 58-й. 56-я была чистой. Глядя прямо перед собой, я видел еще больше барьеров на Мэдисон-авеню. Я подошел к 57-й и посмотрел на Мэдисон – опять барьеры.

Весь квартал был оцеплен. Это необычно, но не неслыханно. В Нью-Йорке всегда идет какое-то строительство. Но я не видел никаких рабочих, а город обычно не разрешает закрывать улицы, если только не ведется настоящая работа.

Шлагбаумы перегораживали тротуары, но ньюйоркцам, как правило, наплевать на законы для пешеходов. На улице были люди, но в этот час их было мало.

Я обошел барьер и медленно пошел по улице, оглядывая окружающие здания.

Я был на полпути к Мэдисон, когда заметил кое-что странное. Возле здания на углу 57-й и Парк-Авеню слонялась пара парней в форме ремонтников. Ночь была временем, когда на Нью-Йорк спускались дворники и ремонтные бригады.

Но эти двое не были на работе. Они ничего не делали. Не курили, не разговаривали, не сидели и не отдыхали. Они просто стояли, разделенные примерно десятью метрами. Если бы не форма, их можно было бы принять за охранников.

На самом деле, с тех пор как я остановился и посмотрел на них, они смотрели прямо на меня.

Пока я смотрел, один из них что-то сказал, но казалось, что он разговаривает с воздухом. Он слегка поднял глаза на здание позади себя, и я увидел в его ухе какое-то устройство Bluetooth.

Я услышал звук, как будто на стол уронили телефонную книгу, а потом уже смотрел в небо.

***

Пятница, 15 июля 2016 года, День 1532

Что такое любовь? Не причиняй мне боль, малыш... не причиняй мне боль... не надо.

В меня стреляли.

В последний раз меня застрелили полицейские во время облавы на наркоторговцев. Я предполагал, что на этот раз в меня стреляли гораздо большей пулей, потому что умер я гораздо быстрее. Может быть, из винтовки...

Я надеялся, что нашел нужное место, но должен был быть в этом уверен. Возможно, я только что наткнулся на какое-то другое преступление. Когда я подумал об этом, то было удивительно, что в меня не стреляли и не резали чаще. Я исследовал практически каждую часть города, не заботясь о личной безопасности.

Эта ночь застала меня снова идущим по 57-й улице, на этот раз я убедился, что нахожусь на том же тротуаре, что и фальшивые «дворники», и это – здание, которое они, по-видимому, охраняли. Прошлой ночью я видел, что они не трогают пешеходов, пока те продолжают двигаться. Они стрельнули в меня лишь тогда, когда я проявил к ним явный интерес.

Благодаря времени и баррикадам, на этой улице было всего несколько человек. Я подумал, не начала ли стрельба в меня кровавую бойню. Ну... это было не из-за меня.

За время моего пребывания в петле я покончил с собой около дюжины раз. Я сделал это только после того, как меня уже однажды убили, и я знал, что вернусь. Я смотрел на это как на нажатие кнопки сброса в видеоигре. Просто в тот конкретный день я хотел сдаться и начать все сначала. Это не значит, что я отнесся к этому легкомысленно. Нет, я должен был быть очень подавлен, чтобы прибегнуть к самоубийству.

Но я никогда никого не убивал и даже серьезно не ранил. Это просто не в моем характере.

Так что, я немного сомневался в том, что собираюсь делать. Эти люди, возможно, и не были террористами, но они определенно были убийцами.

Я справился.

Сегодня на мне была большая толстовка с капюшоном, а не мой обычный наряд. Я прошел несколько шагов мимо первого «дворника». Когда был примерно на полпути между ними, я вытащил руки из переднего кармана вместе с соседским «Глоком-17».

Если не считать того случая, когда я стрелял себе в голову, то ближе всего к оружию мне был пейнтбол. Но промахнуться с расстояния менее четырех с половиной метров трудно.

Используя хватку двумя руками, я дважды выстрелил в парня передо мной. Боковым зрением я видел, как он начал падать, когда повернулся и выстрелил еще два раза в человека, мимо которого только что прошел.

Я целился в центр масс. Мой первый выстрел попал точно в его грудь, но второй, когда он согнулся, и я увидел, как в сторону отлетел большой мокрый кусок его шеи.

На долю секунды зрелище парализовала меня, прежде чем подействовал адреналин – снайпер! Я поспешно нырнул в двери вестибюля и услышал приглушенный стук, как и прошлой ночью, за которым последовал удар пули о бетон там, где я стоял.

Как только дверь за мной захлопнулась, я склонился в рвоте. Расстрел террористов кажется морально оправданным, но я не был морально готов смотреть, как кто-то умирает от моей руки.

Перед дверьми находился трехметровый коридор, ведущий в вестибюль здания. Я взял себя в руки и поднял пистолет. Я должен был обыскать это здание и посмотреть, не здесь ли бомба? Разумеется, я надеялся на это, после того как застрелил двоих.

Впереди виднелся вестибюль. Справа от меня был ряд лифтов. Прямо впереди было небольшое кафе, вероятно, чтобы подавать кофе прибывающим рабочим, но сейчас закрытое и заблокированное ставнями. Слева вестибюль открывался слишком далеко, чтобы я мог его разглядеть. Я предположил, что это был какой-то информационный стол и/или гостиная.

Я пробрался вдоль левой стены и заглянул за угол... ЧЕРТ!

Я дернулся назад так сильно, что упал на спину, когда угол, где я стоял, начал разрушаться, опадая градом осколков каменной кладки. Непрерывный поток пуль врезался в стены и пол, сопровождаемый звуком, похожим на звук гигантской ленточной пилы.

Когда я выглянул из-за угла, то смог мельком увидеть остальную часть вестибюля. Там было несколько стульев и диванов, но в центре стояла стойка информации. За стойкой, за каким-то массивным пулеметом, сидел еще один фальшивый уборщик. Я не знаю этого оружия, но он выглядел так, что мог вызвать эрекцию у Рэмбо. Он был установлен на треноге и питался патронными лентами.

Пулемет превращал прихожую в швейцарский сыр. Я едва мог видеть сквозь облака пыли от бетонного фундамента здания. Меня забрасывало каменными осколками с гранитного пола.

Мне пришлось свернуться калачиком и защитить голову от летящих камней. Я был весь в порезах и бетонной пыли. Наверное, я был похож на пончик с желе в сахаре.

Жужжание пулемета оборвалось. Он должен был сменить ленту с патронами!

Я поспешил завернуть за угол и выстрелить в него, прежде чем он успеет перезарядить оружие.

Прежде чем я успел туда добраться...

ВСПЫШКА.

***

Пятница, 15 июля 2016 года, День 1532

Что такое любовь? Не причиняй мне боль, малыш... не причиняй мне боль... не надо.

Теперь я знал, что нашел место взрыва. Вспышка была раньше.

Мое нападение, должно быть, заставило их все взорвать раньше, чем они планировали. Это может стать проблемой.

Но теперь, когда я нашел то, что искал, я не бросился назад и не напал на здание снова следующей ночью. Моя идея с самого начала состояла в том, чтобы найти бомбу, а затем тщательно спланировать свой ответ. Я молился о том, чтобы остановить этот взрыв и покончить с моей петлей.

Но если петля закончится, я должен быть к этому готов.

Во-первых, не было оружия. В Нью-Йорке действуют одни из самых строгих законов об оружии в стране. Спасение пары миллионов жизней купило бы мне прощение, но зачем усложнять свою жизнь? У меня не было возможности легально купить и носить оружие в Нью-Йорке, независимо от того, сколько денег я готов был потратить. Только не за один день.

Хотя... если я отниму пистолет у одного из террористов...

Да, это может сработать. Если я возьму в бой свое оружие, возникнут неловкие вопросы. Но если я воспользуюсь тем, что отниму у них, то буду в шоколаде.

Проблема оружия проиллюстрировала более серьезную проблему – если остановка ядерного взрыва положит конец временной петле, я окажусь в центре внимания всей страны. Тяжеловооруженные террористы планировали взорвать ядерный заряд в Нью-Йорке... это невозможно будет скрыть.

Если быть честным, я, вероятно, мог бы предотвратить взрыв, оставаясь анонимным. Я мог бы собрать достаточно информации, чтобы предупредить власти и позволить им позаботиться об этом. Я этого не сделал по двум причинам. Во-первых, здравый смысл подсказывал, что американское правительство сделает все, чтобы предотвратить взрыв бомбы, наплевав на сопутствующий ущерб. Как бы я себя чувствовал, если бы они сравняли с землей городской квартал и всех, кто в нем живет? Нет, я могу сделать столько попыток, сколько потребуется, чтобы предотвратить гибель любого невинного.

А во-вторых, к черту все это! Это был мой день. Если ты трахаешься с кем-то 15 июля 2016 года, то имеешь дело со мной!

Что же касается славы и почестей? Что ж, это такое бремя, которое я готов был нести.

***

Я начал свою разведку с того, что выяснил, что, черт возьми, находится в этом здании. Быстрый поиск в интернете дал мне направление. Большая часть здания состояла из небольших офисов, юридических, бухгалтерских и так далее. Там был региональный офис компании по прокату автомобилей. Что-то вроде медицинского консалтинга. Несколько расплывчатых списков компаний, которые я должен был посмотреть.

Но то, что прямо бросилось в глаза на странице, было южнокорейским посольством.

Оно находилась на четвертом этаже и, на первый взгляд, было единственным в здании, что имело для террористов какое-то символическое значение. Очевидно, целью был сам Нью-Йорк, но не могло быть совпадением то, что бомба находилась в том же здании, что и посольство.

Я взял под наблюдение 57-ю улицу и Парк-Авеню.

Террористы прибыли в 3:15 утра в нескольких строительных грузовиках. Фальшивые дворники, теперь одетые в фальшивую полицейскую форму (или настоящую, я не знал), вышли и перенаправили движение, в то время как остальные устанавливали баррикады. Я насчитал их одиннадцать. Мне пришлось возвращаться сюда несколько ночей подряд, чтобы посмотреть под разными углами.

Кроме того, там находились трое заложников. Террористы привезли их с собой, когда прибыли. Заложники были с мешками на головах, и после того как улица была очищена, их втолкнули в здание из задней части одного из грузовиков.

Фальшивые полицейские исчезли в здании и появились через пять минут в качестве обслуживающего персонала.

Интересно, что двое террористов в здание не вошли внутрь. Они перешли улицу и вошли в высотку. Один нес футляр от гитары.

Должно быть, это тот снайпер, что стрелял в меня.

***

В начале петли времени я жаловался, что слежка бесполезна, когда я пытаюсь получить информацию о моей жене. Теперь же роли поменялись. Мне нужно было воспользоваться высокими технологиями, и у меня были на это деньги.

Через дорогу от здания посольства стояло высокое офисное здание. Я достал себе собственный поддельный наряд уборщика от компании по поставке униформы. Когда в полночь появилась настоящая бригада уборщиков, я ждал ее с сумкой, полной конвертов, в каждом из которых было по пять тысяч баксов.

Я вытащил из арендованного фургона мусорное ведро на колесиках и вошел вместе с уборщицами. Эта команда не убирала кабинеты на северной стороне четвертого этажа. Ближе всего, к чему мне удалось подобраться, была фирма по продаже недвижимости с шестого этажа. Я подождал, пока ее помещения закончат чистить, и выдал каждому еще по два конверта.

– Заприте дверь на выходе и забудьте, что видели меня.

Оставшись один, я нашел окно, выходящее на посольство, и вытащил из мусорного бака свое оборудование. Первым взял сверхмощный стеклорез, проделал в окне полуметровую дыру и отбросил резак вместе со стеклом в сторону.

Затем вытащил параболический микрофон. Это была коммерческая модель, созданная для правоохранительных органов и недоступная для общественности. К счастью, у компании здесь, в Нью-Йорке были офисы. Я отправился туда с четвертью миллиона в портфеле и нашел сотрудника, готового позволить одному из них «выпасть из задней части грузовика». (Ремарка – я массово переплачивал за все. Я знал, что мне не требуется платить так много, но, черт возьми, почему бы и нет?)

Параболический микрофон улавливал все, что говорили два парня на улице, а также подражатель Рэмбо в вестибюле. На четвертом этаже горел свет, но шторы были задернуты. Я направил микрофон на окна и услышал какой-то слабый разговор. В общем, параболический микрофон позволил мне прослушать пятерых террористов. Полезно, но недостаточно.

***

Я снова был в высотке, одетый как обслуживающий персонал. Я бросил высокотехнологичное снаряжение и взял пистолет в поисках снайперской пары.

Вначале я поднялся на крышу. Она была пуста. Я посмотрел через перила безопасности на краю крыши и понял, почему их здесь не было. Здание имело почти пятьдесят этажей. Высота затруднила бы точный выстрел из-за крутого угла вниз к улице.

Я высунулся наружу и посмотрел вниз, уловив мимолетное движение, как будто из стены здания высунулся ствол винтовки, а затем вернулся обратно. Судя по всему, он находился выше уровня крыши здания посольства, то есть на девятом или десятом этаже.

Поднявшись на лифте до двенадцатого этажа, я спустился по лестнице на одиннадцатый. Вскоре я был на девятом этаже, приближаясь к двери маркетинговой фирмы, и услышал за спиной скрип.

Мягкий удар последовал за пулей в мою спину.

***

Ну, очевидно, что там был парень из пары снайпера, чтобы не давать таким людям как я, подкрасться к нему. Я не видел, откуда он пришел, но теперь, когда знал, что он там, найти его было достаточно легко.

Дежурный стоял в кабинете, откуда хорошо просматривались лифты и лестничная клетка. Я не мог к нему подкрасться.

С третьей попытки я придумал, как до него добраться.

Я вышел на лестничную клетку, сразу же повернул направо и пошел по коридору, скрывшись из поля зрения дозорного. Я спрятался в нише за кофейным автоматом и стал ждать. Он прошел по коридору, заглядывая в каждый кабинет. Надо было заглянуть за кофеварку.

Когда он оказался рядом, я вышел и ткнул его пистолетом в спину.

ТУК-ТУК.

Его тело заглушило выстрелы, но я понятия не имел, связался ли он с кем-то по рации, когда увидел меня. Возможно, у меня не так уж много времени.

Я быстро обыскал его. Документов у него не было. Его карманы были пусты, если не считать патронов, ножа и запасного пистолета. То, что мне действительно было нужно, – это его радио. У него был наушник и маленький микрофон, прикрепленный к воротнику рубашки. Провода вели от обоих к телефону, прикрепленному к его поясу. Я нашел этикетку Ultralux, но никаких циферблатов или цифровых индикаторов, чтобы сказать, какую частоту они используют.

Из наушника доносился слабый шум. Кто-то пытался достучаться до наблюдательного пункта. Наверное, он все же доложил обо мне.

ВСПЫШКА.

***

На следующее утро я поискал рацию Ultralux. Это были высококачественные шифрованные двухсторонние радиостанции. Я нашел дилера, который продавал их в Квинсе, и попросил его рассказать мне об их работе. Задняя крышка откинулась, открыв цифровой индикатор частоты со стрелками вверх и вниз, а также десять кнопок, контролирующих шифрование.

Я вернулся к высотке.

Желая выиграть еще немного времени, я попытался устроить новую засаду на корректировщика. В первый раз у меня было всего пять минут, чтобы обыскать его, прежде чем его приятели взорвали бомбу. Он, должно быть, описал меня как крайне подозрительного, и когда не ответил на их вызов, сработал триггер.

Поскольку я знал, где будет снайперская группа, то просто добрался туда первым, спрятался и стал ждать.

Это сработало гораздо лучше.

У меня было целых пятнадцать минут, чтобы лихорадочно запомнить шифр в рации корректировщика, прежде чем снайпер пришел его искать. Они едва успели обосноваться в этом здании. Я не думаю, что снайпер даже подумал, что на них могут напасть. Он просто вошел в кабинет, где стоял на страже его напарник, все еще держа пистолет в кобуре.

– Хорхе? Хорхе, где ты, парень, почему не отвечаешь?..

Он резко замолчал, увидев тело Хорхе на полу, а затем мой пистолет, направленный на него.

Я дважды выстрелил ему в грудь.

– Теперь мы квиты, придурок. Я научу тебя, как убивать меня.

Теперь были выключены двое террористов. У меня было не так уж много времени. Я удвоил усилия, чтобы запомнить код шифрования. Десять циферблатов, 0-20. К сожалению, они не ленились, повторений не было.

09, 12, 18, 03, 05, 11, 19, 14, 02, 17.

09, 12, 18, 03, 05, 11, 19, 14, 02, 17.

09, 12, 18, 03, 05, 11, 19, 14, 02, 17.

09, 12, 18, 03, 05, 11, 19, 14, 02, 17.

09, 12, 18, 03, 05, 11, 19, 14...

ВСПЫШКА.

***

...02, 17.

09, 12, 18, 03, 05, 11, 19, 14, 02, 17.

09, 12, 18, 03, 05, 11, 19, 14, 02, 17.

Вставая с кровати и вводя код в блокнот на телефоне, я повторял его про себя.

Теперь у меня был доступ к переговорам террористов. Следующие две недели я слушал и составлял график. Я отслеживал каждое движение и разговор всех одиннадцати плохих парней.

Мне удалось составить полную картину происходящего.

Может быть, мне не следовало этого признавать, но, когда я впервые понял, что в Нью-Йорке будут взрывать бомбу, то ожидал, что буду сражаться с арабами. Я знаю, составление «психологического портрета», бла-бла-бла. Но на самом деле именно там делались деньги.

Выяснив, что целью было южнокорейское посольство, я поставил крест на этой идее, но все «террористы», которых я видел, путали схему – они были в основном латиноамериканцами, с парой белых и одним чернокожим парнем. Эти парни казались слишком... всеохватывающими, чтобы быть фундаменталистами.

На самом деле их было две группы: террористы и наемники.

Семеро из них, включая тех, кого я видел до сего момента, были наемниками. Они не знали о ядерной бомбе, полагая, что были наемными солдатами в споре между Северной и Южной Кореей. План, насколько им было известно, состоял в том, чтобы похитить посла Южной Кореи и его семью. Затем заложников привезут в посольство, чтобы показать его символику, и будут стоять на страже, пока северокорейцы будут делать свое дело.

Они были распределены следующим образом: снайпер и его наблюдатель были наемниками, как и два дозорных снаружи здания, охранник в вестибюле и еще двое на четвертом этаже. Из северокорейцев один руководил действиями из офиса службы безопасности в вестибюле, а трое других находились в кабинете посла на четвертом этаже.

Наемники знали, что у северокорейцев есть бомба, но не знали, что она ядерная. Они рассчитывали получить деньги, а не умереть. У северокорейцев было несколько больших металлических ящиков с оборудованием. Они сказали наемникам, что это – кинооборудование, а также бомба, достаточно большая, чтобы сровнять здание с землей. Они должны были снимать, как избивают и убивают посла и его семью, затем отступить на безопасное расстояние и взорвать здание, символ южнокорейского сговора с Америкой.

Все это было правдой, кроме финала. Четверо северокорейцев знали, что это – путешествие в один конец.

Цель северокорейцев была проста: нанести удар по злым Соединенным Штатам и их южнокорейским сторонникам. Ядерная бомба должна была взорваться. Все остальное было второстепенным. Они взорвутся, если получат хоть малейший намек на то, что что-то идет не так. Сирена? Взрыв. Звуки перестрелки? Взрыв. Кто-то долго не отвечает по рации? Взрыв.

Если я не помешаю им, террористы проведут чуть больше часа, избивая посла и его семью, вперемежку с безумными разглагольствованиями в установленные ими видеокамеры, после чего взорвут себя вместе с городом.

Да, они снимали сами себя, но трансляцию не производили. Запись велась, но никому не передавалась. Они опасались, что АНБ перехватит все, что они рассылают по интернету. Я не знаю, насколько это вероятно, но они не хотели рисковать авиаударом, если правительство пронюхает о них.

Вместо этого их план состоял в том, чтобы сгрузить отснятый материал своим соотечественникам непосредственно перед взрывом ядерной бомбы, не дав никому достаточно времени, чтобы среагировать. Их союзники затем выпустят в эфир свой манифест и возьмут на себя ответственность за последствия.

Говоря о союзниках террористов, они утверждали, что являются независимой группой северокорейских патриотов, никоим образом не связанной с самим правительством. Я назвал бы это чушью. Каждая вторая фраза в их разглагольствованиях была восхвалением их богоподобного диктатора. По моему личному мнению, они просто пытались замутить воду. Трудно было представить, что какая-то независимая группа из бедной Северной Кореи смогла заполучить в свои руки ядерную бомбу.

Но это была не моя проблема. Мне просто приходилось иметь дело с этими придурками.

Моей самой большой проблемой были зудящие пальцы террористов на пусковых кнопках. Любая затянувшаяся атака могла привести к взрыву бомбы.

Трое северокорейцев, заложники и ядерная бомба находились в кабинете посла. Я мог бы спрятаться где-нибудь, где можно было бы их высадить, не проходя через их охрану. Но оставался четвертый северокореец, находившийся в офисе службы безопасности на первом этаже. Он мог взорвать бомбу оттуда, и он это сделает, если потеряет связь со своими приятелями.

Обезвредить ядерную бомбу было невозможно. Я – не секретный агент Макгайвер.

К тому же, даже если бомба не взорвется, я не хочу оказаться в ситуации, когда меня окружают злодеи.

Моей целью было остановить ядерную боеголовку, но у меня было и несколько эгоистичных целей.

Во-первых, не умирать. Если остановка бомбы положит конец временной петле, любые травмы, которые я получу, перенесутся на субботу. Было бы действительно хреново, если бы меня убили как раз в тот момент, когда я собираюсь выйти. Так что, если меня подстрелят... пусть ее взорвут, и я попробую еще раз.

Во-вторых, сделать все возможное, чтобы минимизировать сопутствующий ущерб. Если во время нападения будет убит невинный человек, вроде дочери посла... пусть они ее взрывают, а я попробую еще раз.

В-третьих, выйти из этого дерьма, пахнув розами. Если это сработает, я стану знаменитостью. Как тот парень Салли, что посадил самолет в Потомаке, только раз в тысячу большей. Женщины будут выстраиваться в очередь, чтобы бросить в меня свои трусики. Мне больше никогда не придется платить за еду.

Но также будет проведено тщательное изучение событий, приведших к (надеюсь) неудавшейся попытке взрыва. Мне нужно тщательно все спланировать, чтобы избежать неловких вопросов. Например, если я спрячусь где-нибудь в здании, как потом это объясню? Я пришел в посольство заранее и заснул в шкафу? Вряд ли.

Я пришел к выводу, что мне понадобится помощь.

Если бы у меня было достаточно времени, я мог бы придумать способ сделать все сам. Но на это могут уйти годы, и в этом не было необходимости. Зачем делать все в одиночку, если не требуется? Наличие хотя бы одного помощника упростит дело в геометрической прогрессии.

***

Первый человек, к которому я пришел, был Сун.

Сун был южнокорейцем, и я считал его своим лучшим другом. Он был очевидным выбором, и нет, причудливое «совпадение» не ускользнуло от меня. Кроме того, его прошлое делало его идеальным партнером для того, что я задумал.

Сун некоторое время был солдатом, пока не потерял в бою глаз и не был уволен по состоянию здоровья. Нет, он не был каким-то суперсолдатом. На самом деле он мне признался, что был не очень хорошим стрелком еще до того, как потерял глаз. Он преуспел в рукопашном бою, но в современной армии этому нет места.

После того как его выписали, Сун работал в качестве переводчика. Одно у нас было общее – дар к языкам. Он свободно говорил на большинстве восточных языков. В основном он работал в южнокорейских технологических компаниях, переводя, когда они имели дело со своими китайскими и японскими коллегами.

На самом деле в додзе Суна была настоящая задира – его сестра Ми Сук.

Ми-Сук была причиной, по которой они с братом переехали в Нью-Йорк. Она была кем-то вроде коммандос в Южной Корее. Я не знал, служила ли она в их армии или была правительственным агентом, она не говорила, но тесно сотрудничала с американцами на совместных военных учениях. Она никогда не вдавалась в подробности, говорила, что это – секретная информация. Все, что она сказала, было то, что оба наших правительства кинули ее, и ей пришлось покинуть Южную Корею вместе со своим братом, чтобы избежать репрессий с севера.

За время моего пребывания в петле я много раз посвящал Суна в свои обстоятельства. Убедив его в том, что нахожусь в петле времени, я в значительной степени заставил его открыться о прошлом его и его сестры. Но не поэтому я рассказал ему о петле. Мне просто иногда нужно было кому-то довериться. Наверное, он пожалел меня, когда я сказал, что считаю его своим лучшим другом.

Я никогда не посвящал в свою тайну Ми-Сук, но теперь сделал это. Она могла бы оказать большую помощь в борьбе с террористами.

Это довело наше число до трех, но я собирался добавить еще одного.

Мою жену.

Я сам во многом сомневался относительно этого. Джулия, со все очевидностью, не обладала какими-либо особыми навыками, которые можно было бы использовать при нападении на ядерных террористов. Она не умела сопротивляться. Она никогда не стреляла из пистолета. Она не особенно разбиралась в технике.

Но у моей жены было одно качество, и оно было самым важным для этой миссии – я мог ей доверять.

Стоп! Стоп. Я знаю, о чем ты говоришь. Доверять ей? Ты что, блядь, шутишь? Эта женщина предала меня. Она вела двойную жизнь за моей спиной. Она меня унизила.

Но... Хотя никогда больше не доверю ей свое сердце, я могу полностью доверить ей свою жизнь. Она любит меня в своей собственной ебаной манере. Я был в этом уверен. Она будет следовать моим указаниям, прикрывать мне спину, и самое главное, я верил, что она мне доверяет.

Вероятно, самой большой опасностью во всем этом начинании было, если один из моих помощников будет действовать не по сценарию. А что, если меня подстрелят? Что, если у людей, которые будут со мной, будет шанс остановить бомбу? Я бы провалился в жопу, если им удастся предотвратить взрыв, пока я лежу и умираю. Если что-то пойдет не так, мне нужно, чтобы бомба взорвалась и вновь запустила петлю.

Даже Сун и Ми Сук можно было доверять только до этих пор. Я должен был быть осторожен, чтобы не поставить их в положение, когда они могли бы меня кинуть. Одно дело верить, что я застрял во временной петле. Совсем другое – позволить по моему приказу себе и всему городу Нью-Йорку погибнуть в ядерном аду. Они позволили бы мне умереть, если бы это означало спасение города. Я не мог их за это винить, это было бы правильно.

Но у меня было столько возможностей, сколько нужно, чтобы все исправить, и я не мог позволить кому-то другому испортить все для меня.

Я был уверен, что в этом случае могу доверять своей жене. Если и был кто-то в мире, кто любил меня и верил мне настолько, чтобы полностью доверять, то это была Джулия. Может быть, еще мои родители... но они были во Флориде.

Так Джулия стала четвертым членом моей команды.