Переместимся на три версты от пределов Платона Карпыча во владения вдовы Марии Филипповны, в имение с легкомысленным названием «Комарики». И что же мы видим? А видим мы снова довольную физиономию Платона Карпыча. Расположился он на террасе с чашкой любимого кофию в домашнем халате и мурлычет козлиным тенорком себе под нос: «Очи черныя, очи страстныя, очи жгучия и прекрасныя!» Мария Филипповна в расхристанном неглиже сидит у него на коленях и подпевает мягким меццо-сопрано: «Как люблю я вас, как боюсь я вас! Знать, увидел вас я в недо-о-о-о-обрый час!»

Вот так штука! — скажут те, кто уже догадался, что тут происходит. И будут правы. Штука в том, что наш барин закончил свой «торговый» вояж по губернии, отъехав от родных палестин всего-то на три версты.

Беспорядок в куафюре и легкомысленный туалет полковничихи объясняется просто — полчаса тому Платон Карпыч залил пожар страсти в чреве вдовы, показав себя бравым гусаром-молодцом. Мария Филипповна все еще сыто потягивается и томно закатывает глаза в ответ на жгучие взгляды барина.

— Не желаете ли вишенку, Мария Филипповна?

Барин, положил спелую владимирку в рот и потянулся губами к манящим устам вдовы, в надежде сорвать очередной сладкий поцелуй.

— Ах, Платон Карпыч, тигр вы мой! Шалун. — Пошлейше заигрывая, вдова ответила на поцелуй. Прервалась только на мгновение, чтобы выплюнуть косточку.

Заслышав дробный перестук копыт, Мария Филипповна вырвалась из объятий и вскочила в тревоге.

— Кто бы это? Платон Карпыч под стол, под стол, сей же момент!

Барыня пыталась сохранить репутацию честной вдовы, хотя о ее причудах не знал только глухой или слепой. Незадачливый любовник с позором полез куда указано, поэтому мог только слышать, о чем ведется беседа. Но говорила только вдова: «так, так, так», а потом «передай, скоро прибуду». Всадник удалился.

— Прошла гроза, Платон Карпыч, выходите.

Мария Филипповна протянула ему записку со знакомым ученическим почерком.

— От вашей благоверной. Зовет меня в гости на чай с баранками, чахнет от одиночества. Какой конфуз! Я решила что нужно непременно быть, надо же поддержать дорогую подругу. И подозрения от себя отвести, если закрались.

Платон Карпыч остался в одиночестве. На предмет того, что вдова проговорится, он не переживал. Если конечно ей не взбредет в голову женить его на себе, приумножив хозяйство в два раза. Эту заманчивую и пугающую мысль барин заел запеканочкой с вишней и мотнул головой. Нет, такая похотливая кошка как Мария Филипповна никогда не выйдет замуж. Зачем? Он у нее далеко не первый и не последний. Ее состояния хватит и правнукам, если они у нее когда-нибудь будут.

Его прагматические размышления прервала горничная Акулина.

— Уберу посуду, барин? Наливочки не желаете, ожидание скрасить?

Платон Карпыч желал. Он кивнул и присмотрелся к горничной самым пристальным образом.

— Давно служишь у барыни?

Акулина кивнула, не поднимая глаз, потому что не положено, когда с барином разговариваешь.

— Пятый год.

Выяснилось, что ей уж девятнадцать годков, а все не замужем, но жених имеется. Мария Филипповна пока не разрешает свадьбу, не хочет расставаться с такой усердной работницей.

— Сядь-ка.

Акулина испуганно зыркнула на барина и замотала головой.

— Нельзя батюшка, Мария Филипповна заругают.

— Скажешь, я разрешил. Да и не увидит никто, не перечь.

 Платона Карпыча вновь охватило плотское желание, в большей степени из-за лестных отзывов вдовы о его способностях. Все же Акулина была не в его вкусе — тощща, бледна как чахоточная.

— Выпей.

Горничная пригубила настойки, отставила рюмку и облизнула губы кончиком красного язычка. Тут барин не утерпел, не хватило ему благородной выдержки. Рванулся к Акулине, сгреб ее в объятия и понес в дом. Любовное вдовье ложе вот оно, за остекленной дверцей, сделай только пару шагов.

До кровати-то он дошел, но Акулина не согласная на такую жертву замахала руками, завизжала, крича что-то о женихе и геенне огненной грозящей вероломному насильнику. Барин, думая что вот-вот одолеет бесноватую девку, повалил ее на кровать, но она по-кошачьи полоснула его ногтями по лицу, вырвалась и с плачем выбежала из комнаты.

Вот беда, так беда! Мало что чужую прислугу обидел, еще и обличность ухоженную испортил. Что теперь Елизавета Никандровна скажет? А что скажет он Марии Филипповне?

Шипя от боли как озлобленный гусь, Платон Карпыч снова сел в плетеное кресло на террасе, дав себе слово не двигаться с места до приезда вдовы. Изрядно накушавшись наливки, он вскоре сладко уснул, уронив голову в тарелку с еще теплой вишневой запеканкой.

Вечерело. Вдова к девяти часам вернулась из гостей, удачно устроив жене Платона Карпыча средство от скуки в лице бывшего студента Аркашки.

— Тигр мой, просыпайтесь! Сгораю от желания, такие пикантные беседы с вашей женой велись, сил нет.

Вдова потрясла барина за плечо. Платон Карпыч вскинулся, тяжело поднял голову. На его помятом и исцарапанном лице живописно расположились налипшие кусочки запеканки и подсохшие потеки крови. Он попытался сосредоточить пьяный взгляд на вдове, но не преуспел.

Мария Филипповна увидев такую неожиданность, скисла от смеха.

— Что с вами, Платон Карпыч? Уж не с медведем вам пришлось сражаться? Или с кошкой? — Она пригляделась. — Э нет, женские коготочки. Акулькины? Я на вас не в обиде, а ваш неудавшийся кунштюк только к лучшему.

По виду Марии Филипповны было видно — она задумала какую-то подлую хитрость.

— Хотели завтра отбыть домой? Не получится, милый друг.

Барин, позабыв о растерзанной физиономии, вопросительно посмотрел на свою любовницу.

— Куда вы с такими ранами? Что на это скажет Лизонька? Я не выпущу вас из своей постели, пока не заживут царапины, мой дорогой.

Барин уже догадался, в какую западню попал. Этот капкан хуже медвежьего будет. Выжить бы, осилить такой жгучий темперамент и неистребимую тягу к блуду. Но это были еще не все потрясения.

— А ваша жена пока ближе познакомится со своим любовником. — Сказано это было со всей невинностью, на какую способна такая распутная особа.

— С любовником..., — повторил пораженный Платон Карпыч.

— Да-да, замечательный молодой человек. Это справедливо, я считаю.

Барин схватился за голову и застонал, проклиная тот день, когда пожелал самолично убедиться в слухах о вдовьей распущенности и неразборчивости.

Так то! Когда у вас есть что-то хорошее, не ищите лучшего. Или еще говорят — не ищите лучшее, а ищите свое, ведь лучшее не всегда может стать вашим.