Сестра спала долго, почти до вечера, вероятно сказались две бессонных ночи. По словам Тани она не спала из за плача ребёнка. И сейчас и сын и мать, спали в своих постелях крепким сном. Давая мне возможность заняться привычным мужским делом, которому я был обучен с детства. А именно колкой дров, их сейчас ухая я с наслаждением колол топором.

  Колоть дрова для меня было не в тягость, а в радость. Особенно берёзовые без суков и по морозцу зимой. И желательно чтобы чурбаки пролежали перед колкой ночь на морозе. Тогда промороженные березовые дрова, кололись очень легко одним топором без применения тяжёлого колуна. Хотя порой и колуном приходилось работать если попадались комли, чурбаки спиленные у самого корня дерева. Их топором не возьмёшь, и в ход в таких случаях шёл колун, который раз за разом раскалывал комель на части.

  Но у Тани в хозяйстве имелся только топор, а дрова сваленные во дворе. По счастью были преимущественно из спиленных тонких берёз. И кололись они очень легко, с одного удара топора. Я быстро переколол одну треть из машины дров лежащих на дворе у сестры. Которых по моим подсчетам нам хватит чтобы с углем топить печь минимум неделю. И набрав охапку дров, вернулся в дом посмотреть за спящим ребёнком.

  Виталик мог за это проснуться и своим плачем разбудить мать. А мне так хотелось чтобы Таня подольше поспала. Тогда сестра будет более доброжелательной. Чем когда девушка не выспится и станет злой и раздражительной. Я сам хорошо знал что такое недосып. Два года в армии я без конца ходил в караулы, и спать хотелось всегда. А когда не поспишь две ночи подряд, то весь мир становится не мил.

  Сложив охапку дров возле печи на кухне, я потихоньку на цыпочках прошёл в комнату сестры и как оказалось вовремя. Сама Таня спала повернувшись на другой бок к стенке. А вот её сын уже не спал, малыш лежал в кроватке с открытыми глазами и был готов заплакать и тем самым разбудить мать. Но я взял его на руки и поднял наверх. Виталик успокоился и передумал реветь, но на всякий случай я вышел с малышом из спальни сестры в зал.Закрыв за собой дверь чтобы сестренка поспала.

— А ты описался у меня племяш. Но ничего твоя мама показала как нужно пеленать. И я сейчас одену тебя в сухие пелёнки...

— сказал я Виталику, ложа сына Тани на диван в эале. Он был мокрым от ссак и его нужно было срочно перепеленать, пока малыш не заревел. На кухне сушились возле печки пелёнки на верёвке. Я подхатив голого Виталика одной рукой, пошёл с ним на кухню. И держа сына Тани в руке, другой свободной рукой поснимал пелёнки с верёвки.

— Вот так племяш, я тебя как мама твоя пеленать буду. Она у тебя очень красивая, и я её сильно люблю...

— говорил я сыну Тани, положив ребёнка на диван и пеленая его чистыми и сухими пеленками. Виталик конечно ничего не понимал, так как не умел говорить и только агукал. Но малыш был вёсел и не думал плакать. Пеленая сына Тани, я спиной почувствовал что на меня смотрят от дверей. Я поднял голову и в отражении серванта стоящего в зале. Увидел что дверь в комнату приоткрыта и за ней стоит сестра в коротком халатике.

  Таня смотрела как я пеленаю её мальнького сына, и взгляд старшей сестры направленный на меня, был пронизан такой любовью и признательностью ко мне. Что у меня аж сердце зашлось в груди. Неизвестно сколько времени Таня стоит за дверью зала и наблюдает как я ухаживаю за её ребёнком. И возможно сестра слышала те слова что я говорил Виталику, о том что я люблю его мать. И мне стало вдруг неловко перед старшей сестрой. Она узнала сейчас мою тайну, которую я хранил у себя на сердце.

— Тебя ещё стирать пелёнки научить Костя. И цены бы не было...

— засмеялась Таня, заходя в зал. Глаза старшей сестры сияли неописуемым теплом и нежностью. Её прекрасные чёрные волосы были распущенны по плечам. А верхние пуговки халата у сестры расстегнуты. Она что собралась кормить сына грудью, раз пуговицы расстегнула? Подумал я, готовясь снова увидеть волшебные груди старшей сестры.

— Я дров тебе Тань на неделю наколол, и постирать если нужно смогу. Армия меня многим вещам научила сестра...

— ответил я Тане, играя на диване с её маленьким сыном.

— Сергей, его отец с ним так не занимался, как ты сейчас Костя...

— сказала сестра, подходя ко мне. Таня ласково положила свою нежную ладонь мне на голову и погладила по волосам.

А она для меня как мать, и пахнет от Тани нашим деревенским домом, парным молоком и ржаным хлебом. Подумал я, балдея от прикосновения ладони старшей сестры к своим волосам на голове.

—  Я завидую той девушке, которая станет твоей женой Костя. Мне бы такого мужа как ты братик, я была бы счастлива...

— сказала сестра, положив руки мне на плечи. Она слышала, прекрасно слышала мои слова Виталику, о том что я сильно её люблю. И это было написано в глазах моей сестры.

— Да ладно тебе Тань, я обычный парень. Просто люблю детей и хочу помочь тебе сестренка. Ты вроде говорила что дашь мне вечером денег на спиртное. Так вечер уже наступил, а магазины у вас в городе скоро закроются...

— сказал я сестре, пытаясь сменить тему разговора. Да и мне хотелось с ней выпить, чтобы быть более раскованным с этой безумно красивой девушкой. Моя " ахиллесова пята" и причина того что я к двадцати годам был ещё девственником. Была природная стеснительность, заложенная в меня с рождения. И только алкоголь позволял мне быть более общительным с девушками.

— Они уже закрылись Костя. Остался один " пятый". Но и он через час закорется. Так что поспеши братик, у тебя в запасе час. " Пятый" до десяти работает, а время девять вечера....

— сказала мне сестра, доставая из кармашка халата " червонец".

— Купи мне бутылку "сухого" вина, " каберне" или " гратиештэ". Себе купишь водки, закуска нам не нужна, дома всего полно. А вот сигарет с фильтром купи Костя. Ты папиросы куришь, а они вредны для здоровья. Да и запах их табака мне не нравится. Купи пару пачек " космоса", или на худой конец " радопи", я тоже с тобой покурю братик...

— сказала мне сестра, давая в руки десять рублей.

— Хорошо Таня, куплю всё как ты просишь. Но только это последний раз когда я беру у тебя деньги сестра. Завтра я устроюсь на работу, и буду сам зарабатывать....

— сказал я Тане, бережно ложа в карман красенькую бумажку, на которую в начале восьмедисятых можно было жить целую неделю. Или хорошенько напиться, купить нормальный закусон, сигарет, и ещё похмелиться. Мне стыдно было брать у сестры деньги, ведь Таня не работала родив ребёнка. Но у меня не было выбора, мамаша дала мне только мелочь на дорогу. И к сестре я приехал без копейки в кармане.

— Да не переживай Костя, у меня есть немного денег я декретные получаю. А от помощи не откажусь, ты же не чужой мне братик...

— ответила мне Таня, вложив в слов не чужой особое ударение. И я понял, она все прекрасно слышала стоя у дверей зала, наблюдая за мной как я играю с её сыном. И я еле себя сдержал чтобы не обнять сестру и не поцеловать её в губы.

Таня, сестренка моя родная, я бы всю зарплату до копейки тебе отдавал бы милая. Только быть с тобой рядом, и любить тебя не как брат, а как любовник. Просыпаться с тобой в одной постели по утрам, и ласкать твоё прекрасное тело сестра. Мысленно подумал я, идя в прихожею одеваться.

— Иди по центральной улице к магазину, она освещена фонарями. И поосторожней Костя, у нас вечером шпаны полно. Не забывай что мы с Виталиком ждём тебя дома...

— напутствовала меня сестра, перед уходом в магазин. Таня вышла в прихожею держа на руках сына, и заботливо по матерински поправила у меня шарф на груди.

— Я буду осторожным Таня. Не волнуйся за меня сестрёнка. А шпаны я не боюсь, но пойду по центральной улице как ты просишь...

— ответил я сестре и открыв дверь, вышел в морозную темноту во двор Таниного дома. Хотя я и бравадился перед сестрой что не боюсь местной шпаны. Но все же мне было не совсем уютно, когда я пошёл по слабо освещенной центральной улице к " пятому" магазину. Единственной торговой точке в райцентре, которая работала до десяти часов вечера. И там можно было купить спиртное без ограничений.

  Времена когда в городах дрались районы на район, а в деревнях выходило село на село. Уже потихоньку уходили в прошлое, но в начале восьмидесятых в небольших городках как наш райцентр. Могли запросто подойди и спросить ты из какого района? И отметелить толпой если окажется чужак.

  До армии когда я приезжал в город по делам. У меня в кармане всегда лежал свинцовый кастет на всякий случай. Сейчас же я надеялся на силу своих рук, и быстроту ног. Если на меня накинется толпа местных пацанов. Но по счастью на улице в этот вечер шпаны не было, лишь встречались редкие прохожие шедшие из магазина с покупками. Да и в такой мороз особо по улицам не походишь. А местная шпана предпочитала сидеть в холодрыгу по блатхатам, и другим тёплым местам.

  В магазине когда я туда зашёл покупателей не было. А вместо обычных двух продавщиц за прилавком сидела пожилая тётка. Она зевая посматривала на часы висевшие над входом, и стуча счетами, подсчитывала дневную выручку. Долгий рабочий день у продавщицы подходил к концу, часы над входом показывали полдесятого вечера. И до закрытия магазина оставалось полчаса.

  Заметив меня, тётка быстро убрала пачку денег в стол под прилавком, оставив лежать на нём лишь мелочь. Она меня не знала, а время было уже позднее. И хотя отдел милиции находился на одной улице с магазином, как и городской вытрезвитель. Но телефона в магазине не было, и пока найдёшь телефон чтобы позвонить в милицию. За это время могут сто раз ограбить. Хотя под столом у продавщицы возможно имелась тревожная кнопка, по звонку которой к магазину немедленно должен был выехать наряд милиции.

  Но опять же на это уйдёт время, и не факт что менты были на месте у себя в отделе. А не выехали в район ловить самогонщиц по деревням. И по этому пожилая продавщица, на всякий случай подстраховалась убрав бумажные деньги в стол. Заметив что в магазин зашёл незнакомый парень.

  Я перед самой армией был в этом магазине, приезжал с матерью купить водки и вина на проводы. И за два года ассортимент в " пятом" магазине не поменялся. В витрине над которой крупными буквами было написано " Мясо- колбасы". Лежали в ряд тощие синие куры с птицефабрики, и пакеты с суповым наобором. Состоящие по большей части из свиных и говяжьих костей, с начисто срезаным мясом.

  А вот рыбная витрина была куда богаче мясной. В ней в изобилии лежала рыба различных видов, начиная от дешевой десяти копеечной мойвы и кильки. И кончая палтусом, камбалой и хеком. А так же горкой были представлены различные рыбные консервы. Вплоть до не любимой мной " горбуши" в собственном соку.

  Витрины табачных и вино водочных товаров в магазине, тоже щедро отличались от скудной мясной витрины. Сигарет было много, начиная от десятикопеечного " Памира", и кончая дорогим семидесятикопеечным " космосом". Болгарские сигареты тоже на витрине присутствовали. В ряд стояли пачки с " родопи", " стюардессой" " опалом" и " ту -134".

 Мне из сигарет с фильтром больше всего нравилась " Ява" по тридцать копеек в мягкой упаковке. Или на худой конец " столичные " которые курила моя мать. Но в провинции " яву" и " столичные " не продавали, за ними нужно было ехать в Москву, как и за колбасой и массой других дефицитных в то время товаров.

  Но моя мать в Москву не ездила, а курила строго " столичные". Выходит что даже в провинции имея блат и знакомых в "райпо". Можно было достать любой дефицит, не выезжая за ним в столицу, где часами приходилось стоять в очередях. Товары повышенного спроса поступали из области в "райпо". Но на прилавки местных магазинов как правило не попадали, а распределялись между нужными людьми. А часть забирали себе продавцы, которые в то время имели определённый статус в обществе.

  Витрина с водкой и вином в гастрономе, если и уступала витрине сигарет и папирос по разнообразию товара. Но у любителей бухнуть и тут был выбор на вкус и кошелёк. Одной водки было четыре сорта, " русская" " столичная " " пшеничная" и " сибирская". А так же армянский трехзвездночный коньяк, и ром " негро". Отвратительное пойло пахнущие клопами, но крепкое. Ром "негро" в " пятом " магазине стоял для украшения. Его практически никто не брал так как он стоил целых восемь рублей, к тому же дурно пахнущий. За эти деньги можно было купить бутылку коньяка или пол-литра водки и несколько бутылок вина.

  Но что меня удивило так это цены на алкогольную продукцию. Когда я уходил в армию, то та же бутылка " русской" водки, стоила четыре рубля двенадцать копеек. А сейчас на ней гордо красовался ценник в пять рублей и тридцать копеек. " Пшеничная" стоившая раньше четыре рубля сорок две копейки, сейчас стоила шесть рублей двадцать копеек. Подорожание алкоголя которое произошло в сентябре восемьдесят первого года. Коснулось всех видов спиртных напитков, за исключением пива.

  Газеты объясняли это борьбой с пьянством, мол дорогую водку и вино, будут меньше покупать. А стало быть не станет алкоголиков в стране развитого социализма. Но советские люди меньше пить не стали. А на подорожание водки, сочинили частушку с намеком, которая пошла гулять по стране.

" Было три, а стало пять — всё равно берём опять!

Даже если будет восемь — всё равно мы пить не бросим!

Передайте Ильичу — нам и десять по плечу,

Ну, а если будет больше — то получится как в Польше!

Ну, а если — двадцать пять — Зимний снова будем брать!"

  Гласила задорная частушка с намеком в конце, что если правительство во главе с Брежневым будет и дальше повышать цену на водку. То советский народ взбунтуется, и повторятся события тысяча девятьсот семнадцатого года.

  Чтобы не тратить деньги сестры на дорогую " пшеничную " водку которая была лучше качеством. Я купил в " пятом" бутылку " русской" за пять тридцать. " Каберне" и " гратиештэ" в магазине не было. Но за то на витрине стояли бутылки с грузинским сухим вином " ркацители" за два тридцать, и я взял бутылку для сестры.

  После покупки ещё двух пачек " космоса" у меня остался ровно один рубль. И засунув сигареты и бутылки в карманы зимней куртки. Я вышел из магазина, и быстрым шагом пошёл по заснеженным улочкам засыпающего городка. К дому под зелёной крышей на окраине райцентра. Где меня ждала самая красивая девушка на свете, моя старшая сестра Таня. Любимая и желанная, у которой из сисек течёт такое вкусное молоко.

— Ты что бегом бежал Костя? Весь какой-то взмыленный. Или за тобой гнался кто...?

— спросила Таня, когда я постучал в дверь её дома, и сестра впустила меня к себе.

— К тебе сестренка спешил, и никто за мной не гнался, на улице в такой мороз нет ни души...

— ответил я Тане, доставая из карманов куртки, бутылку водки и бутылку вина, а так же две пачки сигарет.

— Ого моё любимое, я не знала что у нас в магазинах продают " ркацители"...?

— воскликнула Таня, беря бутылку с сухим вином в руки.

— Тань, а у меня и сдачи рубль остался. На держи сестра. Нам сейчас деньги будут нужны, пока я на работу не устроюсь и не начну зарабатывать.

— сказал я Тане, отдавая ей сдачу от покупки спиртного и сигарет. Хотя тут же понял что сморозил глупость. Я не имел право становится членом семьи своей старшей сёстры. У неё есть муж, которого она когда-то любила, и он скоро к ней вернётся. А я всего лишь её младший брат, и если я буду в дальнейшем давать деньги сестре. То только как плата за проживание у неё в доме. Но Таня к удивлению приняла мои слова как должное.

— Конечно Костя, ты же у нас мужчина. Пока у тебя нет своей семьи, поможешь племянника на ноги поднять...

— ответила мне старшая сестра, и так при этом посмотрела в мои глаза. Поставив меня своим ответом в полный тупик. Она что не хочет больше пускать пьяницу мужа к себе в дом? А я буду вместо Сергея помогать ей растить сына? Пронеслось у меня в голове, совершенно не понимая что имела ввиду старшая сестра. Под словом поможешь поднять на ноги племянника?

— Кость, сходи на двор и принеси пожалуйста ещё дров и угля. Я твои дрова что ты возле печки положил, уже стопила. А на улицу не могла выйти из за Виталика. Он постоянно плакал и я его качала в кроватке. А сейчас малыш спит, а мы с тобой поужинаем и заодно отметим твоё возвращение из армии брат. Но только печь нужно как следует протопить. Чтобы до утра в доме тепло было....

— попросила меня сестра, и я пулей выскочил во двор со стоячим колом членом в штанах. А когда я набирал поленья в охапку, то руки у меня тряслись от возбуждения. Ещё бы им не трястись, ведь сейчас я буду выпивать со своей старшей сестрой. И возможно в эту ночь лягу с ней в одну постель. А иначе как объяснить её слова и намёки, на то что я буду ей помогать растить Виталика? Подумал я неся дрова в дом, чтобы как следует протопить на ночь печь.

— Молодец Костя, ты и в деревне печь хорошо у матери топил. И у меня в доме постарался на славу. Батареи в зале и в комнатах огненные, к ним и прикоснуться даже нельзя. До утра мы точно втроём не замёрзнем...

— похвалила меня сестра, зайдя из своей спальни ко мне на кухню. Таня хоть и жила в частном доме, но в нём были удобства которых не было у нашей матери в деревне. В доме у мамы Нины, была русская печь на кухне, и " печь-лежанка в зале. И зимой приходилось протапливать эти две печки чтобы было тепло. А у сёстры в её городском доме, в печи был вмазан котел. Из которого горячая вода по трубам циркулировала по батареям в комнатах.

 Такого " чуда" в то время в нашем селе не было даже у самого директора совхоза. А ещё в доме у Тани был туалет с унитазом и ванная комната с душем и горячей водой. Правда чтобы помыться, нужно было топить дровами титан стоящий на кухне. Но это пустяки по сравнению с тем блаженством мытья в собственной ванной под душем.

— У нас с тобой минимум час брат, пока Виталик спит. Так давай его используем по полной, а именно отметим твоё возвращение из армии Костя. Иди в ванную мой руки, а я стол в зале накрою. У меня все готово на плите стоит и в холодильнике.

— Таня подтолкнула меня легонько рукой по направлению к ванной. Которая находилась в конце коридора, рядом с туалетом. И я пошёл туда изумленный очередным нарядом старшей сёстры. Пока я колол дрова, она успела снять халат и одеть на себя юбку и блузку, но уже другого фасона и цвета. Вместо чёрной юбки, на Тане была сейчас надета белая с разрезом. А блузка на сестре была чёрная, с серебряными блестками. На ногах туфли на каблуках и красивый макияж на лице, распущенные чёрные волнистые волосы по плечам.  Делали мою сестру желанной и неотразимой молодой женщиной.

  Пиздец, у Тани жопа и сиськи, больше чем у мамы Нины. И у сёстры всё молодое упругое, не потертое и не отвислое как у нашей с ней матери. Подумал я заходя в ванную мыть руки, и прямо остолбенел от увиденного. На стиральной машинке поверх вороха грязного белья предназначенного для стирки. Лежали Танины чёрные трусы, наподобие тех что я видел утром у неё в комнате.

  Она что спецом их мне на вид положила, чтобы я их мог увидеть? Но зачем, с какой целью? Сестра же не знает что её младший брат нюхач. А возможно Таня догадывается что я дрочу член и буду расcматривать её ношенные трусики? Подумал я, косясь на дверь ванной боясь чтобы сюда не вошла сестра, и дрожащими руками беря её трусы. Я их не мог не взять, потому как раньше никогда не видел вблизи нижнего белья своей старшей сестры. Таня живя со мной в доме у матери, постоянно прятала свои трусики и лифчики. И никогда не ложила их в общий ворох с грязным бельём в закуток за печкой.

  И сейчас видя эту "волшебную" вещь из интимного гардероба своей старшей сестры. Я до дрожи в коленях, боясь быть пойманым на месте " преступления". Взял в руки чёрные эластичные трусики Тани и вывернув их на изнанку.  С диким наслаждением понюхал промежность трусов сестры. То место к которому ещё совсем недавно прикасалась её нежная молодая писька. И был буквально поражен запахом шедшим от их эластичной промежности.

  Танины трусики пахли не так резко как трусы нашей с ней матерью. Если от нижнего белья мамы Нины, шёл резкий запах ссак и выделений из пизды взрослой женщины. То трусики молодой девушки пахли по другому, и запах мочи моей старшей сестры который присуствовал в промежности её трусов. Был слабым и не таким резким как у матери. А ещё трусики сестры пахли духами которыми душилась Таня, и необычайно возбуждающим запахом выделений из влагалища.

  Этот запах туманил моё сознание и делал член буквально " каменным". Но желания подрачить на трусы Тани, как я до этого дрочил на мамашины труселя в деревне, у меня не возникло. Наоборот мне вдруг стало стыдно что я взял в руки нижнее бельё старшей сестры. И ещё раз с наслаждением понюхал чёрную промежность трусиков сестры. Положил их на место поверх юбок и блузок Тани, лежащих на стиральной машинке, предварительно вывернув с изнанки на лицо.

  А трусы то у сестры не сильно ношеные. И их можно было свободно носить ещё минимум дня три. Подумал я, моя руки над ванной из крана, и рассматривая нижнее бельё старшей сестры. Точно не сильно ношеные и скорее одеванные один или два дня максимум. Я вспомнил желтую от ссак промежность белых трусов мамы Нины, а иногда и со следами гомна. Мать носила трусы неделями не снимая. И они основательно пропитывались её ссаками и выделениями из пизды.

  Трусики Тани, пахли едва уловимым запахом ссак, и они были едва ношеные. Выходит что сестра специально сняла с себя трусы пока я ходил в магазин, и положила их так чтобы я их мог увидеть и понюхать. А ведь могла бы их сунуть под низ белья, чтобы не было видно. Или наоборот бросить в ванную сильно ношеные трусы на стирку.

  Такие трусы у сёстры возможно и были, не будет же она каждый день их менять. Но Таня положила специально не сильно грязные свои трусики, чтобы её младший брат их посмотрел и возможно понюхал. И это обстоятельство меня сильно возбудило. От мысли о том что старшая сестра, заигрывает со мной ложа на виду своё нижнее бельё. Но как бы то ни было, теперь я знал как пахнет Танина пизда, и хотел засадить сестре с удвоенной силой.

— Костя возьми сковородку с картошкой на плите, и неси её в зал на стол. А я пойду к себе Виталика гляну....

— крикнула мне сестра когда я вышел из ванной. Таня не оборачиваясь пошла в комнату сына, цокая по полу каблуками туфель. А я глянув на сестру сзади, честно охуел от её вида. Таня шла на каблуках и ягодицы её пухлой жопы. Перекатывались под тугой белой юбкой, и буквально тёрлись друг об дружку.

  Мало того что юбка надетая на сестре в этот вечер, явно была ей мала, да ещё и короткая выше колен. Но сзади на юбке у Тани, был сделан глубокий разрез. Который оголял и без того голые ноги девушки,   показывал её нежные ляжки. Смотря сзади на шедшую на каблуках старшую сестру, я подумал про себя неся сковородку с жареной на сале картошкой в зал. Что если я осёл не засажу сегодня Тане, то на утро стану дураком или законченным импотентом.

— Налей мне водки брат. У меня есть сегодня желание выпить водки, а не вина...

— попросила сестра, сидя за накрытым столом в зале рядом со мной. Тем самым лишив меня возможности рассматривать её ляжки под юбкой. Но сестра сидела рядом со мной на стуле почти касаясь меня. И я чувствовал огонь её молодого и горячего тела, шедший через одежду. А запах духов Тани от её волос, кружил мне голову похлеще алкоголя.

— Наливай полную Костя, я хочу выпить с тобой за встречу....

— Таня, толкнула меня ногой под столом. И я налил сестре полную рюмку, хотя изначально налил половину. Боясь что крепкий алкоголь, может быть вреден для ребёнка. Ведь Таня кормила сына грудью, и Виталик выпьет спирт вместе с молоком матери.

— Если ты за Виталика волнуешся брат. То рюмка или пару рюмок водки выпитых мной, ребёнку не повредят. Другое дело если бы я на постоянку бухала. Тогда да, моё молоко принёсет малышу не только пользу но и вред...

— сказала мне Таня, чокаясь со мной налитой до краёв рюмкой с водкой. По честному я и сам хотел чтобы сестра как можно больше выпила и запьянела. А тогда следуя популярной поговорке ходившей в пацанском кругу, " Баба пьяная - пизда чужая". Мне будет намного легче уломать Таню на секс со мной. И лишь мысль о том чтобы не навредить ребёнку. Удерживала меня от того чтобы не начать откровенно спаивать сестру. Я имел совесть и не хотел секса с Таней любой ценой.

  Хотя нутром я чуял что старшую сестру и уламывать особо не придётся. Таня сама хочет, не знаю почему, но хочет близости со мной. А иначе как объяснить её вызывающий наряд? Зачем сестра одела тесную юбку выше колен и с глубоким разрезом сзади? Накрасилась, надухарилась хорошими духами и одела туфли на высоком каблуке, чтобы в них ходить по дому. Когда в таких туфлях ходят только на улице. А дома женщины одевают тапки.

  Да и сестра ходила по началу в тапках утром, когда я к ней приехал. А потом одела на ноги туфли на высоком каблуке. Специально чтобы произвести эффект на младшего брата недавно пришедшего из армии. И Таня добилась своего, хуй стоял у меня колом в штанах.

  И я еле сдерживал себя, чтобы не стать откровенно приставать к сестре. Понимая что этого как раз сейчас и не нужно делать. Пусть все идёт своим чередом. А если девушка решила со мной переспать, то Таня сама начнёт меня соблазнять этим вечером. Да и что ей может в этом помешать кроме внезапного возвращения с гулянок мужа. Или плача проснувшегося Виталика.

— Ох и противная зараза эта "русская" водка. Лучше бы бутылку " пшеничной " Кость взял, а вино не покупал бы вовсе. Но это моя вина, забыла тебе сказать брат...

— выпив водки Таня скривила лицо, и потянулась к бокалу с компотом. Запивая алкоголь сладким напитком.  Сестра была права, " русская" водка делалась из картошки и различных отходов. И имела противный запах и вкус. А вот " пшеничная " водка которая стоила дороже " русской" на рубль и десять копеек.  Гналась исключительно из пшеницы,   была мягче по вкусу, и не имела такого неприятного запаха как "русская".

— Извини Тань, получу зарплату я тебе бутылку коньяка куплю....

— ответил я старшей сестре, в желании исправить свою оплошность. Хотя откуда я знал что она захочет пить водку, а не вино?

— Тьфу, в наших магазинах продают гадость, а не коньяк. Ты мне лучше пять килограмм сахара купи и пачку дрожжей Костя. Я затру брагу и выгоню такой самогон, что будет получше любой водки и коньяка....

— ответила мне Таня, беря сигарету из пачки " космоса" лежащей с краю стола. Сестра очевидно заранее положила на стол сигареты, чтобы покурить после выпивки. Так как другая пачка " космоса" предназначенная мне, лежала на подоконнике на кухне.

— Ты бы хоть закусила Таня. Выпила и сразу взялась за сигарету, а это вредно для здоровья...

— сказал я сестре, но быстро дал девушке прикурить, чиркнув спичкой об коробок тоже лежащий рядом с пачкой сигарет. За что получил от старшей сестры одобрительный взгляд.

— Да я не голодна Костя. А это первая моя сигарета после родов. Ничего страшного не произойдёт если я сегодня выкурю несколько сигарет. А вот ты давай закусывай. Ведь с утра ничего больше не ел. Работал, дров столько наколол. И я серьёзно на тебя обижусь брат. Если ты не поешь все то что я поставила на стол....

— строгим голосом сказала мне Таня, вставая из зо стола. Девушка подошла к окну и открыв форточку, стала в неё курить стоя ко мне полубоком.

— Но тут столько всего сестра, что я и за два дня не съем...

— сказал я Тане, накладывая себе в тарелку жареной картошки, котлет и куски истекающей жиром селедки иваси. По мимо сковородки с картошкой, на столе стояли тарелки с сыром, колбасой, селедкой, жареной рыбой. Варёным мясом, утятиной и гусятиной. Куски рубленных гусей и уток насувала в сумки мне мать в деревне. И Таня приготовила из них вкусное тущеное мясо.

— Ты слышал что я сказала Костя? Так что ешь давай, закусывай брат.

— сестра стоя у окна с сигаретой в руке, строго посмотрела на меня. И я последовал её совету, тем более что с выпитой водкой ко мне пришёл прямо волчий аппетит. Я ел картошку закусывая её жирной и вкусной иваси. Цеплял вилкой с тарелок ломтики сыра и колбасы. Отправлял в рот утятину и гусятину, вместе с яблоками с которыми запекалась птица.

  И посматривал на сестру. Мне вообще нравилось когда женщина курит. А сейчас с сигаретой у окна стояла моя родная сестра, красивая и развратная девушка. Я ел и с интересом наблюдал за ней. Таня курила выпуская дым в форточку, страхивая пепел от сигареты на улицу.

— Ну хватит есть, а то лопнешь Костя. Я пошутила, а он рад стараться живот набивает. Давай ещё по одной выпьем. Наливай брат по рюмашке, и рассказывай как ты в армии служил. Тяжело там было Костя?

— спросила у меня Таня, садясь за стол. Я налил себе и сестре по рюмке водки. И дождавшись когда девушка выпьет, сам выпил следом за ней и только тогда ответил.

— Да по началу Тань тяжело было. А потом привык, и служба пошла как по "маслу".

— сказал я сестре, вспоминая недавнюю службу в армии. И первые месяцы в части. Когда днём нас " молодых" гоняли строевой сержанты на плацу. А вечером после отбоя "салаг"  доканывали " деды". Устраивая разбор " полётов", кто из нас плохо ходил строевой на плацу. Или сачковал на турнике. Но мы не роптали, потому что знали что сами станем " дедами, " и так же будем гонять " молодых".

— А мой Сергей в ГДР служил в танковых войсках. Так по его словам они там только и делали, что в самоволки ходили и немок трахали. Врёт наверное, ты как думаешь брат...?

— с улыбкой и с какой-то искоркой в глазах спросила у меня сестра. И я не успел ей ответить, как Таня встала изо стола жуя кусочек колбасы которой закусывала водку. Сестра подошла к тумбочке в углу комнаты, на которой стоял застеленный белой тюлью телевизор. Таня нагнулась и вытащила из тумбочки под телевизором. Небольшой касетный магнитофон " Весна -306" жутко дефицитная вещь в начале восмедисятых. Стоимостью в две зарплаты которые платили в колхозе где работала мать.

— Родители мужа подарили в качестве свадебного подарка. Мамаша у Сергея в торговле работает, и может достать любой дефицит...

— сказала Таня, заметив мой восхищенный и любопытный взгляд на магнитофон у неё в руках.

— Кость, у меня настроение появилось потанцевать. Так что кавалер можешь пригласить даму на танец...

— засмеялась Таня ставя магнитофон на стол, подвинув в сторону тарелки с едой. Сестра включила перемотку и пока кассета перематывалась до нужного места. Таня зажгла напольный торшер стоявший в углу рядом с телевизором. И подойдя к стене у дверей зала, щелкнула настенным выключателем гася в комнате люстру на потолке.

  Когда сестра ходила по комнате виляя жопой и цокая каблуками. Я видел как её покачивало из стороны в сторону. Пиздец, да она бухая после двух стопок водки. А пьяная баба своей пизде не хозяйка. Вспомнил я пришедшую на ум пословицу. И от мыслей что я сейчас буду танцевать с пьяной сестрой, у меня член в штанах было упавший за столом. Сейчас встал по новой и стоял колом.

— Не люблю когда свет в глаза бьёт. Вот так намного лучше чем с люстрой.

— сказала Таня, включая магнитофон, из динамиков которого зазвучала незнакомая мне песня.

— Такого снегопада, такого снегопада

Давно не помнят здешние места.

А снег не знал и падал,

А снег не знал и падал

Зима была прекрасна, прекрасна и чиста.

Снег кружится, летает, летает,

И поземкой клубя,

Заметает, зима заметает

Все, что было до тебя.

— Лала, лала, лайла, лала...

— зазвучали слова песни из динамика магнитофона.

— Моя любимая, я всегда под неё танцую. Иди же ко мне братик, потанцуй со мной...

— позвала меня старшая сестра, стоя возле стола и призывно раскрывая объятия.

— Я плохо танцую Тань, давно уже с девушками не танцевал....

— ответил я сестре вставая со стула на котором сидел и шагнув к девушке, обнял её за талию.

— А я тебя научу брат, после меня с любой девчонкой сможешь запросто танцевать...

— Таня положила руки мне на плечи и закружила в танце по комнате. А в такт словам песни - "снег кружится, летает, летает". За окном на улице действительно пошёл снег и очень сильный. Он шёл белыми хлопьями засыпая улочки сонного городка. А я в это время танцевал в тёплой комнате с самой красивой девушкой на земле. Со своей старшей сестрой Таней.

  Член у меня стоял колом и я прижимался им к животу девушки. Таня прекрасно его чувствовала и её глаза были широко раскрыты. В какой-то момент мы с ней глядя в глаза друг другу, потянулись с поцелуем. Но ему не сужденно было случиться. В спальне сестры раздался детский плач. Это проснулся Виталик, и он требовал к себе внимание.

— Не дал нам потанцевать с тобой твой племяш Костя. Теперь он долго не заснёт....

— сестра было наклонившись ко мне для поцелуя. Теперь отпрянула от меня и пошла в свою комнату на голос Виталика.

— Эх племяш, племяш. Не вовремя ты проснулся. Я едва не поцеловал твою мать, самую красивую девушку в мире. А ты всё испортил...

— незлобно ругнулся я на Виталика, зная что малыш не виноват. Просто так получилось что он проснулся в неподходящий момент. Но я постараюсь его убаюкать и мы продолжим с Таней застолье. Подумал я, выключая магнитофон.

— Зря выключил Костя, я "арабесок" хотела послушать...

— обиженно сказала мне сестра, заходя с ребёнком на руках в зал. За несколько минут что Таня была у себя в спальне, она успела переодеться. И сейчас на сестре был утренний цветастый байковый халат.

— И не кури мне тут, холод не напускай. Я ребёнка буду кормить, а ты форточку открыл...

— с укором сказала мне сестра, садясь на диван держа сына в руках. Услышав от Тани что она будет кормить сына в зале на диване. Я тут же выбросил только что прикуренную сигарету в форточку, и плотно её закрыл.

  Ведь мне предстояло опять увидеть голую сиську старшей сестры.  И я приготовился смотреть на это дело. Но к моему огорчению, в этот раз Таня словно издеваясь надо мной. Вытащила из халата самый краешек своей груди, и мне был виден только её сосок. Да и тот закрыли губы Виталика, когда малыш начал его сосать у матери.

— Тань, не скармливай всё молоко Виталику. Оставь и брату немного попробовать...

— неожиданно для самого себя, внаглую попросил я сестру. Сидя перед ней на стуле. После двух стопок водки, природная стеснительность покинула меня. И мой язык стал развязным.

— А ты уже его пробовал Костя. Гречневую кашу которую ты ел утром, я на своём молоке сварила....

— засмеялась Таня, нисколько не обидевшись на мою просьбу. Наоборот глаза девушки загорелись каким-то особым блеском.

— Тебе в кружку нацедить, или покормить как Виталика грудью...

— спросила Таня, отнимая сына от себя. Малыш сполна напился материнского молока, и заснул у неё на руках к моей и Таниной радости.

— Нет не нужно в кружку сестра. Я сам у тебя из груди хочу попить...

— шёпотом ответил я Тане, присев рядом с ней на диван.

— Тогда бегом в ванную, почисть хорошенько зубы Костя. И промой губы с мылом. Не хочу чтобы инфекция в соски попала...

— так же шепотом сказала мне сестра, вставая с дивана. И неся сына в свою комнату ложить спать в его кроватку. Таня понесла Виталика в спальню, а я быстрым шагом пошёл в ванную. Где трясущимися от возбуждения руками почистил зубы пастой. И промыл губы мылом, как просила меня старшая сестра.

— Ты смотри какой сильный снег пошёл. К утру всё заметёт...

— сказала Таня зайдя в зал, смотря в окно на падающий на улице снег.

— Не волнуйся сестра, я прикрыл наколотые дрова старым брезентом. Нашёл его у тебя в сарае где уголь лежит....

— ответил я Тане, думая что она переживает за дрова которые теперь засыпет снегом, и утром придётся их откапывать. Я стоял спиной к ней и смотрел в окно, а когда повернулся на её голос то остолбенел. Таня стояла у стола в чёрной ночнушке с глубоком декольте на груди. В котором виднелась часть её налитых грудей. Да и сама ночная рубашка одетая на моей старшей сестре. Была из тонкого чёрного шелка, который здорово просвечивался.

  Мне прекрасно были видны её груди, и животик. А внизу огромный треугольник чёрных волос на лобке. Сестра не переставала меня удивлять своей одеждой сегодня. Но этот её вечерний прикид был последней каплей. Таня была практически обнажена стоя передо мной. И сними она сейчас с себя ночную рубашку. Это ничего бы не изменило, так как я видел её тело.

— Умница, а я забыла тебе про этот брезент сказать. А ты сам догадался братик. За это и за твою доброту ко мне. Я щедро напою тебя своим молоком. Даже мужу не разрешала сосать у меня грудь, хотя он просил. А тебе разрешу Костя. Ты мне родной и любимый брат...

— Таня шагнула к столу, взяла с него бутылку водки, и сделав из горлышка приличный глоток. Поставила бутылку обратно на стол, не закусывая села на диван. Сестра потянула за бретельки ночной рубашки. И оголила груди, стянув ночнушку до пояса. Большие похожие на две спелые дыни груди старшей сестры. Смотрели на меня тёмно-коричневыми сосками, с которых сочилось молоко.

— Штаны сними и рубашку, в доме жарко. Да и стесняться меня брат не нужно. Теперь уже не нужно Костя....

— сказала мне Таня хриплым от возбуждения голосом. Девушку самую завёл тот факт, что она оголила грудь перед младшим братом. И он будет сосать у неё соски и пить грудное молоко.

— Да Таня, сейчас сестренка...

— ответил я девушке хриплым, словно чужим голосом. По армейски быстро скидывая с себя штаны и рубашку. Я и раньше хотел раздеться из за жары. Но стеснялся Таню, а сейчас когда она сама оголила передо мной грудь и сидела считай голая. Мне стесняться уже было ни к чему.