Сижу в машине, барабаня пальцами по оплетке руля и дожидаюсь начальницу, имя которой Наталья Сергеевна. Эта самая Натали владеет небольшим салоном красоты и в данный момент бухает в его стенах с подчиненными ей дамами различных возрастов и телосложений, с размахом празднуя международный женский день. Мне же, как ее личному водиле, приходится лишь облизываться, в томлении ожидая момента, когда начальница соизволит-таки поехать домой.

Я запарился уже скучать за баранкой, выстукивая на руле мелодии и ритмы зарубежной эстрады, однако ждать Наталью Сергеевну можно хоть до посинения, так как она женщина пусть и не вполне молодая, зато вполне сексуальная. Невзирая на свои сорок с хвостиком, хозяйка салона красоты имеет волнующую фигуру и выглядит на пять звезд из пяти: плавные изгибы узкой талии и широких бедер будоражат мое естество уже полмесяца кряду — все то время, что я имею великую честь на нее работать. А мощный круп, который ежедневно протирает переднее пассажирское сидение, является ко мне во снах и заставляет просыпаться в мокром неудобстве, будто мне не двадцать четыре года, а лет пятнадцать.

Но вот двери раскрываются и из них наконец выплывает Наталья Сергеевна, подворачивая ноги на высоких каблуках. У нее в сопровождении две дамы, и их поступь тоже не отличается твердостью. Замыкает торжественную колонну необъятных размеров девушка. Девушку зовут Светка. Ее я знаю, а вот двух других только мельком видел. Светлана последней покидает обитель красоты и марафета. Причем, покидает необычным образом — на карачках.

— Девочки, поднимите ее! — властно распоряжается Наталья Сергеевна, беря курс на мой автомобиль.

Девочки принимаются поднимать безвольную тушку, но Светка сопротивляется, отталкивая от себя товарок и бессвязно лопоча проклятия в их адрес. Девочки не сдаются,  тянут Светлану за руки в разные стороны, и в какой-то момент им все же удается приподнять коллегу, отчего последняя начинает напоминать распятого Христа. Но земное притяжение безжалостно: пара секунд и Светка снова лежит мордой вниз.

— Антошка, ну чего сидишь?.. — уставилась на меня начальница осоловевшим взглядом, добравшись до машины и заглядывая внутрь салона. — Помоги слабым женщинам поднять пропащую душу, да грузи ее в люльку. Не бросать же тут, довезем до дома...

Пока дотащили масштабную Светку до машины с меня сошло сто потов, однако с горем пополам слабо брыкающееся тело было все же втиснуто в салон на заднее сидение, где оно быстро расслабилось, почуяв под собой пружинящую, но мягкую опору. Наталья Сергеевна уже вольготно сидела на своем переднем пассажирском месте и раздавала указания:

— Так, девки! Слушаем все сюда! Одиннадцатого числа к восьми утра чтоб все на работе были железно! Приеду — проверю! И этой, — кивнула начальница через плечо на пьяненькую Светлану, — передайте потом мои слова... Прогулов не потерплю, а за опоздания буду карать нещадно, долго и в разных позах! Все поняли? Дверь в салон закрыть не забыли? Тогда свободны. Чао!

Девки под ручку побрели в сторону рассвета, а Наталья пьяным, но бодрым голосом скомандовала, указывая рукой вперед:

— Заводи мотор, Антошка! Поедем копать картошку!

Двигатель, проснувшись, приятно заурчал, а Светка на заднем сидении начала издавать странные звуки, беспокойно шлепая во сне губами.

— Куда едем-то, Наталья Сергеевна? Где она живет? — спросил я, выезжая на дорогу.

— Да хрен ее знает, где она живет... — пожала плечами командирша и оглянулась назад. — Эй, Светка! Ты где живешь?

Ответом ей была тишина. Светлана спала, тревожно попердывая в мои новые чехлы, которые я совсем недавно натянул на сидения.

— Светка, дрянь такая!.. Отвечай, где живешь? — Наталья Сергеевна проворно прогнувшись между спинками сидений и свесившись головой и руками в заднюю часть салона, принялась хлестать Светлану по щекам, выставив мне под нос задницу. Задница закачалась, затянутая в ткань узкой юбки, а швы этой юбки подозрительно затрещали. — Просыпайся, синявка малолетняя! Щас всю душу из тебя вытрясу! Отвечай на поставленный вопрос!

— А?.. Что?.. Почему?.. — очнулась девчонка.

— Где живешь, я тебя спрашиваю?! — взвизгнула Наталья, навалившись крутым бедром мне на плечо.

— Брум... брум... брумиста!

— Чего?! Какая, на хрен, «брумиста»?! Не можешь пить — говно жри! — продолжала орать Наталья, хлопая ладошками по мягким Светкиным щекам и томно прижимаясь ко мне кормой. — Говорила же тебе, дуре: не лакай больше, чем можешь выссать! Адрес говори, куда везти тебя!

— Брумиста! — упрямо настаивала Светка на своем, вращая глазами.

— Бурмистрова, что ли? — спросил я, поглядывая в зеркало заднего вида, в котором мало что видел, кроме спины своего работодателя.

— Угу, — промычала она.

— А номер дома какой?! — вопрошала Наталья Сергеевна, продолжая наседать на девушку с пятым размером груди.

— Семь...

— Ну слава богу, свершилось! — недовольно проворчала начальница и, кряхтя и охая, снова расположилась на своем сидении по-человечески. — Я ей покажу в понедельник «брумисту», охренеет!

— Пока охреневаю только я, — усмехнулся, глядя в зеркало на то, как голова Светланы бешено раскачивалась при наезде на каждую кочку, грозясь слететь с плеч.

— Чего так? — хохотнула Наталья Сергеевна. — Никогда не работал в женском коллективе?

Я отрицательно помотал головой.

— Ну, это еще цветочки! — авторитетно заверила начальница. — Еще и не такое бывает. Если задержишься у нас — много чего увидишь, так что крепись физически и духовно. Ты сколько уже работаешь?

— Две недели.

— Всего-то... Мне казалось, что дольше... Как там Маринка?

Марина — моя тетка, которая и подсуетилась, пристроив любимого племянника к Наталье на хлебное место. Работа непыльная — необходимо весь день быть под боком у руководителя и в нужный момент перевозить эту руководящую женственную задницу из пункта «А» в пункт «Б».

Я в прошлом году восстановился в институте, который забросил было на втором курсе, и деньги мне сейчас необходимы жизненно. Платить Натали обещала неплохо, поэтому меня все устраивало. Пока. Мое дело маленькое: сказали везти — я везу, а кто там в каком состоянии — меня не волнует.

— Нормально она. Приветы шлет.

— Ну и ладушки... Долго еще ехать-то?

— Минут двадцать.

— Долго, — подытожила женщина, одергивая задравшуюся юбку. — Надо было не брать ее, а то моя душа в кои-то веки требует праздника, а тут еще с шаболдой этой возиться приходится. Может, выкинем ее из машины?

Я кинул удивленный взгляд на Наталью Сергеевну, а она захохотала, как лошадь, и стукнула кулачком меня в плечо:

— Да шучу я! Я работниками не разбрасываюсь. А Светка, кстати, отличный маникюрный мастер. Ты не смотри, что она на вид слегка того... Она нормальная. Хочешь, маникюрчик бесплатный тебе забабахает?

— Спасибо, обойдусь.

— Ты чего такой серьезный? — гогоча, она снова ударила меня в плечо. — Не умеешь радоваться жизни, поди... Оттого и беды все твои.

— У меня нет бед, — безразлично пожал я плечами.

— Оно и заметно. Ладно, не парься... Терпи, я сегодня веселая. Могу я хотя бы раз в год повеселиться?

Приехали на Бурмистрова, 7. Светка была в сознании, поэтому из машины вылезла сама. Только далеко не ушла, поскользнулась на подмерзшей луже и снова рухнула наземь, издав глухой стон и, судя по всему, отбив копчик.

— Вот тебе и «брумиста», — вздохнула Наталья и тоже выбралась из салона автомобиля. — Антошка, ну-ка помоги мне поднять матрешку...

Вдвоем с Натальей Сергеевной мы довели Светку до нужного подъезда, возле дверей которого начальница придержала меня рукой и сказала:

— Ты иди в машину и жди там. Веди себя хорошо и не балуйся без меня. Я сама ее доведу.

Вернулся к тачке. Для порядка попинал колеса десятилетнего «Фокуса». Достал сигарету, закурил и поднял воротник куртки — дул холодный ветер, совсем не похожий на весенний, хотя на дворе — месяц май.

Время уже было позднее, около двенадцати ночи. Часто мигая, светил единственный фонарь, прикрученный к стене дома на уровне третьего этажа. Где-то далеко лаяла собака, а в другой стороне, так же далеко, орала благим матом кошка.

Из-за угла, откуда ни возьмись, появилась старушка. Быстро шаркая по асфальту ногами, оно шлепала в сторону подъезда, где пять минут назад скрылись Наталья со Светкой. Не успел я удивиться появлению божьего одуванчика на улице в такой поздний час, как подъездные двери хлопнули, выплюнув из себя довольную Наталью Сергеевну. Не обращая внимания на бабульку, она подняла победно руки вверх и закричала:

— Свобода! Сдала матрешку прямо на руки родным!

Старушенция окинула появившуюся перед ней хозяйку салона красоты придирчивым взглядом с головы до ног и взмахнула локтями, будто крыльями.

— Чего орешь, проститутка престарелая? Ночь на дворе, люди спят! — выдвинула она претензию сквозь вставную челюсть.

Натали так и осталась стоять с поднятыми руками, в удивлении переваривая поступившую информацию. Но быстро очнулась и опустила руки.

— Бабуль, — прищурилась она, — это ты про меня, что ли?

— А про кого? Тут проституток больше нет, — засмеялась добрая бабушка искрометной шутке.

— Ты чего, карга, совсем очумела?.. На себя посмотри! Чего шоркаешься по ночам, а?! Признавайся, старая, с блядок идешь? — начала наступать на обидчицу Наталья, намереваясь призвать бабку к ответу. — Я тебе щас покажу престарелую!

— Не подходи ко мне! Чтоб тебя собаки съели, сучка толстожопая! — взвизгнула бабка, потрясая немощным кулаком, и я понял, что пришла пора вмешаться, пока не наступили необратимые последствия.

Сгреб в охапку Наталью Сергеевну и потащил ее к машине, пресекая все попытки к бегству: она так и порывалась вцепиться в бабульку, которая продолжала нагнетать обстановку, давая нелицеприятную оценку моральным качествам моего руководителя. Натали рвалась из захвата, дабы силой доказать старухе, что она не проститутка, и, что важнее — не престарелая. Усадил разбушевавшуюся женщину в машину и захлопнул дверь. Сел за руль, тронул автомобиль с места, а бабка крикнула вдогонку:

— Конечно проститутка! Ишь, подцепила себе ебаря молодого!

— Сгинь, старая сволочь! — рявкнула Наталья, высунувшись в окно, и снова демонстрируя мне туго обтянутый тканью зад.

— Да бросьте вы, — сказал я, поглядывая на ее задницу. — Нашли с кем связываться.

— И ты тут еще масла в огонь подливаешь! — она развернулась и снова ударила меня в плечо, но уже больнее. — Хватит выкать, достал!

— Мне положено субординацию соблюдать, — усмехнулся я. — Я же на работе.

— Сегодня разрешаю не соблюдать!

— Как скажете...

— Что с людьми происходит, ответь-ка мне, молодой жеребчик? Отчего злые все такие? — философски задалась вопросом Наталья Сергеевна, почесывая затылок. — Хотя, меня давно проституткой не называли... Я уж вышла из того возраста.

— Ну почему же... Проститутки, они разными бывают.

— А ты чего, любитель ночных бабочек?

— Да нет, слышал краем уха.

— Ага, рассказывай, — не поверила начальница. —Тебе вообще сколько лет?

— Двадцать четыре.

— У-у-у! — протянула Наталья. — Совсем зеленый!

— Ну, это смотря в каких местах...

— Ха! И в каких же местах ты зеленый?

— Глаза у меня зеленые, глаза!

— А остальное какого цвета? — женщина прожигала меня взглядом, улыбаясь.

— В основном телесного.

— Хорошо, хоть не голубого, — хихикнула она. — Ладно, отставить разговорчики! Давай, «вези меня, извозчик, по гулкой мостовой! А если я усну — шманать меня не надо!» Не разрешаю!

Однако сама она разговорчики не отставила и не уснула, а без умолку тарахтела всю дорогу, пока я не остановил свой «Фокус» возле ее дома. Как только проскрежетал ручник, Наталья безапелляционно заявила:

— Так, Антошка! Ты сейчас идешь со мной!

— Куда? — не сразу понял я.

— На Кудыкину гору... Не тупи, мой милый друг.

— Так вроде поздно уже... — засомневался я.

Начальница посмотрела на меня, как на конченного дебила, и выдохнула:

— Ну дело-то твое, конечно... Но смотри, больше таких предложений не поступит!

Она потянула за ручку, открыла дверцу и вылезла из машины, снова продемонстрировав изгибы своего тела. Я опять побарабанил пальцами по рулю — это помогало мне быстрее соображать. Хотя, чего тут соображать, когда рыба сама идет в сети? Вытащил ключи из замка зажигания и выскочил из машины.

***

— Сильнее, сильнее, мой жеребчик! — кричит, уткнувшись носом в простыни Наталья Сергеевна.

Она стоит в собачьей позе на большой кровати, высоко задрав спелый зад и сильно прогнувшись в спине, а я тружусь позади нее, вцепившись руками в упругие бока. Долблюсь, что есть мочи, об ее полупопия и пытаюсь сдуть настырную каплю пота, которая бессовестно висит на носу. Минут десять уже наяриваю податливую вагину, а ее хозяйка только и делает, что подгоняет:

— Быстрей, быстрей, Антошка! Солнце еще высоко!

Хорошо устроилась: встала в позицию и командует. Привыкла, понимаешь, помыкать подчиненными... Ну, сейчас я ей покажу, где раки зимуют! Есть у меня один способ, который работает, по моим наблюдениям, примерно в шестидесяти шести процентах случаев... То есть испробован сей метод мною на трех девках. Две остались от подобного без ума, от третьей я получил по роже. Страшно подумать, что сделает со мной Наталья Сергеевна, если ей придется не по душе моя самодеятельность, но, кто не рискует — тот и не побеждает.

Навалился на предоставленную задницу с двойным рвением, еще крепче вцепившись пальцами в крутые и скользкие от пота бедра. Большие ягодицы Натали тряслись от каждого удара по ним, напоминая желе, а рот начальницы не переставал издавать страстные звуки.

— Ох! — глухо вопит Наталья в мягкую постель. — Вот так! Давай-давай, жеребчик! Как никогда работай! Ух, хорошо!

По всему выходило, что мадам скоро будет кончать. Мышцы ее напряглись, а буквы перестали складываться в слова, превратившись в сплошное коровье мычание. Тогда я резко вынул разгоряченный болт из начальственных недр, присел перед недоуменной от такого поступка попой, и, отринув сомнения прочь, сунул предварительно смоченный слюной указательный палец в ничего не подозревающее крепко сжатое анальное отверстие. Можно было бы и хрен попытаться загнать, но бог ее знает, как она отреагирует, поэтому я предусмотрительно ограничился пальцем. И принялся отчаянно им елозить в дебрях темной неизвестности.

Уже приготовился к возмущенному воплю и на всякий случай вжал голову в плечи. Вопль последовал, но был он без отрицательных интонаций, и я понял, что членовредительства не будет. Раскачивающаяся перед моей физиономией попа страстно задергалась, а я продолжал шуровать пальцем в анусе Натальи, которая только и делала, что орала в свои простыни. Уж очень много от нее сегодня шума...

Перестав трястись, она растянулась на кровати лицом вниз и наконец замолкла, но меня подобный поворот не устраивает: член торчит и опадать не думает. Остервенев, я стащил сударыню за ноги с кровати. Она, оказавшись на полу, привалилась спиной к койке, что меня вполне устроило. Ткнул распухшей головкой в губы Натальи Сергеевны, и она, не встречая сопротивления, преодолела препятствие из сомкнутых губ. Почти целиком член погрузился во влажную теплоту. Партнерша бессвязно мычала, пытаясь донести до меня какие-то истины, но я ее уже не слушал. Схватил за голову и принялся играть ею в баскетбол, запустив пальцы в темные волосы. Две-три минуты, и у забросил «трехочковый», выпустив накопленную энергию Наталье в горло.

Сел рядом с кашляющей начальницей и обессиленно вытянул перед собой ноги, облаченные в джинсы, которые перед половым актом не успел снять.

— Тьфу! — подала голос Наталья Сергеевна. — Я тебе не разрешала в рот спускать!

— А я и не спрашивал, — пришлось устало отмахнуться.

— Какой непослушный мальчик мне попался, — так же устало выдохнула руководительница. — Трахнул тетку чуть ли не во все дыры, и сидит такой гордый, что описаться можно. Я, конечно, просила не соблюдать субординацию, но не настолько же...

Она привалилась ко мне плечом, а мне ничего не оставалось, как приобнять ее. Посидели несколько минут молча, после чего, женщина спросила:

— Может в душ пойдем?

— Угу, — кивнул я.

— У тебя там как, порох в пороховницах еще остался?

— Полным-полно.

— Ну и ладушки, — Наталья Сергеевна ухватила ладонью мое мужское достоинство и крепко сжала. — Ночь-то, можно сказать, только началась...