Ночью я несколько раз просыпался, прокручивал в памяти события этого дня и теснее прижимал к себе свою «грелочку». Засыпал, просыпался и боялся, что «бал» закончился, и карета снова превратилась в тыкву, а Полинка исчезла. Лихорадочно ощупывая постель я натыкался на её теплое тело, успокаивался и теснее прижимался членом к её выставленной попочке. При свете луны я вглядывался в её ставшие такими родными за прошедший день черты, перебирал пальцами её длинные волосы. Они слегка вились, спускались чуть ниже плеч. Кончики были слегка белесые, а сами волосы – пшеничного цвета.

– Красивая ли она? – думал я, перебирая её пряди, – Красивая, не – то слово! Смотрю на неё и не налюбуюсь. Может это потому, что она в данный момент моя самая близкая женщина? Моя? Может быть, завтра она уже будет не моя, кто знает? А сегодня моя, самая дорогая, самая красивая.

– За что же мне такое счастье выпало, – думал я, глядя на её милое личико, – точно пойду в церковь и поставлю свечку творцу, в благодарность за то, что послал мне это чудо своего творения. Ведь ехал сюда и даже не вспоминал о её существовании, а теперь даже не представляю, как жить без неё?

Интересно, согласится она выйти за меня замуж? А как Ольга отреагирует на это? Она же почти моя ровесница, лет на пять, кажется старше. Да, в детстве я даже увлекался ею, правда, только на расстоянии. Она ходила на танцы в деревенский клуб, а мы, подростки, сидели на бревнах и наблюдали, как парни неуклюже кружились с девчонками, прижимали к себе и пытались целовать. А, действительно, что она скажет? Хотя, Полинка уже девушка вполне самостоятельная, врач, мнение матери, конечно, мало что для неё значит.

И, ещё, она в таком возрасте, когда женщина держит в голове мысль не только выйти замуж, но и родить ребенка, а я уже об этом не думаю. Куда мне ребенок? И кем этот ребенок будет приходиться моим уже почти взрослым детям? Сестренкой или братиком?

Ладно, утро вечера мудренее! Там видно будет.

Звезды нас обманули, погода с утра не задалась, солнце не появилось, на дворе было хмуро и ветрено.

– В очередной раз убеждаюсь в верности поговорки: «человек предполагает, а Бог – располагает!»

– Что ты этим хочешь сказать?

– Не сказать, а предложить. Поехали, всё-таки в Любытино. Зайдем в жилконтору, потом в кафешку.

– Ты же за рулем, тебе пить нельзя.

– А почему обязательно пить, мы с тобой просто посидим. Ты любишь сухое вино?

– Обожаю, особенно грузинское красное – Мукузани, Саперави.

– Вот и прекрасно, ты будешь пить сухое вино, а я – смотреть на тебя и любоваться. Ты такая красивая!

– Не придумывай, обычная я. В зеркало смотрюсь иногда.

– У тебя особенная красота, внутренняя. Ты изнутри светишься!

Она легла на меня, прижалась грудью и попросила:

– Саша, поцелуй меня, но не страстно, а нежно, чтобы я затрепетала от волнения. Хочу простой бабьей нежности. Я боюсь, что страсти у нас улягутся через неделю-другую, и наступит пресыщение. Ты начнешь замечать мои недостатки, и то, что нравилось во мне станет раздражать.

– Полинка, ну что ты начинаешь выдумывать с утра? Это, наверное, погода так на тебя действует.

– Может быть и погода. Вчера вечером и ночью было так хорошо, а утром проснулась и загрустила. Видишь, уже и капли по стеклам растеклись, как девичьи слезы. И мне, почему-то хочется плакать.

– А ты не сдерживай себя, плачь. Только дай, я тебя обниму, прижму к себе.

Слезы действительно навернулись на её глазах, она стряхнула их ладонью, но они продолжали капать.

– Вот видишь, какой у меня дурной характер, какая я непостоянная, капризная, ненормальная.

– Ты нормальная! Не всё же время веселиться. Иногда надо и погрустить, поплакать. Ты знаешь, что такое золотое сечение?

– Что-то слышала, но точно не могу сказать. Ну-ка, объясни.

– Это совсем просто. Если какой-то отрезок разделить надвое так, чтобы отношение большего отрезка к целому было бы таким же, как отношение меньшего к большему, то это и будет «золотое сечение».

– И что это дает?

– Это универсальный закон гармонии.

– Ну а конкретнее, как этим «золотым сечением» объяснить, что надо не только веселиться, но и грустить иногда?

– Да, очень просто. Представь себе человека, который всё время веселый. У него неприятности на работе, в семье, а он веселится, у него умерли близкие, он веселится. Что ты про такого скажешь?

– Ну, первое, что приходит в голову, что он ненормальный!

– Вот видишь! А, если взять другую крайность. Человек всё время в плохом настроении, мрачный, хмурый. У него, к примеру, сын родился, а он не радуется, его повысили в должности – тоже.

– Да, тяжелый случай!

– Так вот, если возьмем отрезок, на полюсах которого веселье и грусть, то гармонично развитый человек обладает этими качествами в пропорции золотого сечения. Он умеет и веселиться и грустить, но веселость всё-таки преобладает в его характере.

– Да, что-то в этом есть. Ты сам вывел этот закон или вычитал в книжке.

– Ну, это не закон, так, мои размышления на тему.

– Всё равно, хорошо! Ты, Саша, настоящий философ. А твоё предложение переночевать у тебя остается в силе?

– Конечно! А разве я дал тебе повод усомниться в этом? Полинка, ты меня пугаешь, скажи, что произошло?

– Я просто подумала, что обманула тебя вчера, привлекла своим молодым телом, раскованностью, бесстыдством, может быть! Это было не честно, с моей стороны. Я поймала тебя «на живца», используя в качестве наживки свою привлекательность, молодое обнаженное тело.

– Полинка, дорогая, мне правда не нравится твой сегодняшний настрой. И это после вчерашнего дня, полного радости, веселья, счастья. Ну, почему, в конце концов произошла в тебе такая разительная перемена?

– Эх, Сашка, Сашка, ничего-то ты не понимаешь в женской психологии. Всё очень просто объясняется – у меня к утру пришли месячные. Ты знаешь, что это такое?

– Ну, ты меня уж совсем за мальчишку держишь! Конечно, знаю.

– На три дня раньше пришли, понимаешь? И я, как врач могу назвать причину этого. У меня давно не было такого бурного секса, да ещё и с таким «ключиком» как у тебя, и столько раз за день. Ведь мы с тобой весь день вчера только тем и занимались, что трахались. Заметь, что сегодня я уже не говорю – ебались, потому, что не получу никакого драйва от этого слова. Ну, пойми же, это физиология, я сама себе противна в такие дни.

– Полинка, милая – я привлек её к себе и стал целовать её лицо, глаза, щёки, – о каких пустяках ты говоришь. Я благодарен тебе за вчерашний день. Ты подарила мне столько радости и наслаждения. А то, что между нами не будет секса, соития, так, ведь от этого не умирают. Думаю, мы наверстаем упущенное.

– Ну, говеть я тебе не дам, не надейся. Ты не забывай, что у меня есть ещё ротик и язычок, чтобы твой «мальчик» не скучал.

– Выходит, это самая главная причина такого твоего настроения?

– Да, вот такая я дурочка! Я же «втрескалась» в тебя, и боялась, что ты разочаруешься во мне.

– Да, согласен, что ты – дурочка. Конечно – дурочка, но моя дурочка, самая очаровательная дурочка на свете!

Я снова прижал её к себе и поцеловал в губы.

– А ты знаешь, я передумал куда-нибудь ехать сейчас. Давай просто проваляемся в постели, поговорим о жизни, а сухое вино будем пить вечером, у меня дома.

– Давай! Мы ведь с тобой вчера весь день только трахались и не успели ни о чем поговорить.

– Трахались? А мне, почему-то казалась, что ебались, потому, что отдавались соитию со звериной страстью.

Она захихикала.

– Так и скажи, что тебя это слово тоже заводит, даже ещё больше, чем меня.

– Да, ты за вчерашний день столькому меня научила, я, можно сказать, прошел сексуальный «ликбез». Просто удивляюсь, откуда у тебя такой опыт?

– Не преувеличивай, не очень то у меня и большой опыт. Уж, не думаешь ли ты, что я каждый день с кем-нибудь трахаюсь? Вовсе нет.

– А вот с заведующим отделением ты зачем...

Я не успел договорить, как Полинка меня перебила:

– Трахаюсь, я же тебе уже говорила, трахаюсь. Не ебусь! Это давняя история, могу рассказать. А ты, похоже, меня уже к нему ревнуешь?

– Да, Полинка, честно скажу – ревную! Может быть это глупо, вернее – точно глупо, но ревную.

– Мне это приятно слышать, что хоть кто-то меня ревнует. Поверь, ты первый мужчина, который меня ревнует. А с Димкой всё и просто и сложно. Я же его со студенческих лет знаю, когда он был ещё холостой. Он учился на три курса старше. Как-то, на одной вечеринке мы с ним сошлись. Выпивали, танцевали, и трахнулись, конечно в итоге. Не знаю как он, а я никакого кайфа не почувствовала. К выпуску забыла уже о нем, а когда искала работу, мне сказали, что он заведует отделением в инфекционной больнице. Благдаря ему меня и взяли туда на работу. Ты не подумай, что я «отрабатываю» свой перед ним долг. Просто, всегда начинается с того, что он клянется в любви, говорит, что разведется с женой. А я и верю и не верю, хочу обмануться, и в то же время не хочу счастья за счет несчастья других. Я жену его тоже хорошо знаю, нормальная девка, с его же курса. Да и дочка у них подрастает. И вот попала я в эту «колею» и не выбраться никак.

– А, может быть мне как-то вытащить тебя из этой «колеи», взять на «буксир», что ли и выдернуть?

– Выдерни, Саша, выдерни! Я буду благодарна тебе!

Она снова расплакалась.

– Ну, не плачь, глупенькая. Я прижал её лицо и стал языком слизывать катящиеся по щекам горошинки слез.

– Как же это мило с твоей стороны, Сашенька! – перестав плакать, прошептала она. Вот видишь, я о тебе почти всё рассказала, а ты о себе ничего не говоришь? Ишь какой хитренький-митренький. У тебя тоже, наверное, есть любовница, и не одна?

– Да нет у меня никакой любовницы. Если бы была, я бы вчера и двух раз подряд не смог кончить.

– Это не аргумент! Просто у тебя гормональная система хорошо работает.

– Нет, это ты так хорошо «сработала», Полина.